-Ты в порядке? - спрашивает он, ставя меня на ноги и делая шаг назад. Его пристальный взгляд скользит по мне, режим доктора в полном действии, когда он оценивает мое тело на предмет признаков расстройства. Палец касается шрама на моем бедре, и он хмурится, мрачный взгляд омрачает его черты. - Мне не следовало этого делать.
Я моргаю, бросая взгляд вниз, туда, где он прикасается ко мне, вытирая немного размазанной крови с моей кожи.
-Мне понравилось.
Одна бровь выгибается, и он сглатывает.
-Да?
Это один слог, произнесенный в конце выдоха, наполненный неуверенностью. Я чувствую это, неуверенность, и на мгновение меня застает врасплох мысль о том, что такой смертоносный и могущественный человек, как Кэл, может когда-нибудь почувствовать себя уязвимым.
Кивнув, я накрываю его руку своей, поднимая ее туда, где я чувствую, как он вытекает из моих бедер.
-Мне нравится все, что ты делаешь со мной, - шепчу я, пытаясь выровнять игровое поле своим признанием, хотя мне физически больно потакать.
И все же, если бы Кэл Андерсон попросил меня вырвать мое кровоточащее сердце из груди и подать его ему на блюдечке с голубой каемочкой, я бы сделала так, не задавая вопросов. Я бы, наверное, попросила его проследить за операцией, чтобы убедиться, что я все делаю правильно.
Я просто не думаю, что он отвечает мне взаимностью.
-Ты не принимаешь противозачаточные средства, - невозмутимо говорит он. Это не вопрос, а утверждение, и властность, с которой он это говорит, заставляет меня задуматься.
-Нет, - говорю я, убирая прядь волос с плеча. - Папа никогда даже не позволял мне думать о сексе, не говоря уже о том, чтобы исследовать методы предотвращения осложнений от него.
Он ничего не говорит в течение нескольких мнгоновений, в течение которых мой пульс учащается, стучит в ушах. Я чувствую слабость, изнеможение и, по какой-то причине, презрение.
-Я назначу встречу с моим другом, и мы поможем тебе.
Он проходит мимо меня, открывает дверь и идет через комнату к раковинам, снимая белое полотенце с настенного крючка. С его одежды капает на пол, когда он возвращается, протягивая мне полотенце, и я медленно вхожу в него, обдумывая его слова.
-Имею ли я право голоса в том, пойду я на это или нет?
Обернув полотенце вокруг меня, он заправляет уголок мне под мышку, поворачивая меня лицом к себе.
-Я не настолько стар, чтобы не признавать телесную автономию, - говорит он, протягивая руку, чтобы обхватить мою челюсть. - Я просто подумал, что так будет проще.
Я бросаю взгляд на впадину у него на горле, изучая ее, пока обдумываю его слова в своем мозгу.