Папа же, в свою очередь, тянул время. Я не понимал, зачем ему это. Что не так? Почему он выпускает драться на соревнованиях других, гораздо менее подготовленных ребят, а я остаюсь не у дел?
Спросить лишний раз или, не дай бог, настаивать на своём я не мог: отец просто рассердился бы на меня. Да и не привык я к этому: раз так говорит отец – значит, так положено. Другого выхода у меня не было. Оставалось только вкалывать на тренировках и ждать, пока папа по своей доброй воле разрешит мне делать то, к чему я, по моему глубокому на тот момент убеждению, был уже готов.
Всю вторую половину 2006 года я провёл в сборах и практиках. Сел на полноценный спортивный режим тренировок, сна и питания. Я понимал, что папа в любой момент может дать мне отмашку и позволит мне подраться на любом из турниров. Если я просплю этот шанс, подойду к турниру не натренированным или не настроенным должным образом психологически, мой тренер – Абдулманап Нурмагомедов – мне второго шанса не даст, а если и смилостивится, то очень и очень нескоро.
И папа дал возможность попробовать свои силы. Однако и это событие произошло не без препятствий. Дело было в декабре 2006 года, то есть ровно через год после памятного трёхнедельного сбора в Избербаше, на берегу Каспийского моря. Отец с единомышленниками организовали чемпионат Дагестана по боевому самбо среди взрослых. Проходил он в Махачкале и привлёк к себе внимание огромного числа спортсменов.
Причём на выступление в этом турнире записывались не только боевые самбисты. Сюда шли все: борцы, грэпплеры, смешанники, рукопашники. Все!
Причина таилась не столько в их трепетной любви к боевому самбо как виду спорта, сколько в желании поправить своё благосостояние. Дело было совершенно нетривиальным: спортсмены стремились выступить на этом чемпионате, чтобы заработать денег. Да, именно так! Соревнования по боевому самбо в то время были скорее исключением, нежели правилом в части призов победителям и призёрам.
«Money, money, money», как пелось в одноимённой песне группы АВВА. Тут люди зарабатывали деньги, в то время как на подавляющем числе турниров по другим видам единоборств участники и победители могли рассчитывать лишь на грамоту и кубок.
Мне только исполнилось восемнадцати лет. Это обстоятельство превратилось в почти непреодолимое препятствие. Меня не хотели допускать к участию в соревнованиях. Нижний возрастной порог для бойцов чемпионата составлял двадцать один год.
Я просил отца, он долго думал, не соглашался, затем весьма эмоционально дал согласие и пошёл просить организаторов, своих товарищей, всё-таки предоставить мне шанс подраться.