— Господин прокурор, позвольте мне сказать вам, что генерал Моро достаточно хорошо продемонстрировал, изменник ли он. Никто из нас не мог бы, представить на этот счет больше возвышенных доказательств, Ни вы, ни я не руководили военными кампаниями Республики. Ни вы, ни я не побеждал и в стольких битвах врагов нашей страны. Ни вы, ни я не уничтожили тех, кто хотел сражаться против нашего отечества. Ни вы. ни я не совершали изумительных отступлений из Германии и Италии и не спасли жизни стольких людей из своих армий. Ни вы, ни я не заплатил и столь щедро своему отечеству долга любви и преданности. Вспомните, не только я, но и вся Франция испытала острую боль в сердце, узнав, что генерал Моро арестован. Здесь его пытаются судить за то, что его мнение не согласно с мнением правительства. Но, помилуйте. общественное мнение всей нации тоже очень часто не согласно с правительством. Осудив генерала Моро, вы осудите всю Францию, весь народ), принесший колоссальные жертвы ради тех принципов, за которые с юных лет сражался мой подзащитный. Но если здесь и осудят генерала Моро, общественное мнение Франции все равно его оправдает…
Никогда еще адвоката не слушали с таким вниманием, как в этот раз слушали мэтра Боннэ, а когда он закончил, все принялись бурно аплодировать ему.
Суд над Моро продолжался, и, хотя газеты хранили по этому поводу единодушное молчание, одного лишь известия о речи, произнесенной в его защиту, оказалось довольно, чтобы пробудить души ото сна; никогда у Бонапарта не было в Париже столько противников, как в эту пору.
Жермена де Сталь, французская писательница
На следующий день Наполеон вызвал к себе курировавшего полицию министра Ренье и осведомился, сильную ли речь произнес вчера Моро.
— Очень слабую, — с важным видом ответил ему Ренье.
— В таком случае велите ее напечатать и распространить повсюду в Париже.
Когда же Наполеон увидел, как сильно ошибся его министр, он вновь вспомнил о Фуше, единственном человеке, который ничего не боялся и всегда говорил ему то, что думает, а не то. что от не го хотят услышать.
Говорят, Наполеон был страшно рассержен на Ренье, а также и на мэтра Боннэ за его речь. Он даже хотел арестовать и сослать последнего, и только благодаря вмешательству архиканцлера Камбасереса дело ограничилось одним выговором.
* * *
Заседания 7, 8 и 9 июня также были посвящены выступлениям адвокатов. В частности, мэтр Гишар, защищавший братьев де Полиньяков, призвал суд обратить внимание на древность и благородство их рода. Он сказал:
— Полиньяки, господа, происходят от древних патрициев. Они всегда пользовались дворянскими привилегиями, важнейшей из которых являлась привилегия миловать заблудших. Я надеюсь, что суд, в свою очередь, окажется справедливым и милостивым к моим подзащитным, ибо они не совершили никакого преступления и не нарушили данную присягу.