Е. В. Тарле по этому поводу пишет:
«Смертный час для всех почти газет пробил в 1811 году. Издатели были объяты трепетом, едва только пронесся слух о предстоящем закрытии почти всех газет. Некоторые бросились с самыми униженными мольбами в министерство полиции, другие обнародовали торжественные манифесты с изъявлением своих чувств к правительству. Вот образчик: „Journal du soir“ существует уже двадцать лет… Никогда он не был ни приостановлен: ни арестован. У него четыре тысячи подписчиков… Его дух — в том, чтобы не высказывать политических мнений, кроме тех, которые правительство считает подходящим распространять. <…> Он обязан своим процветанием своему постоянному беспристрастию и своей осторожности, именно этим, кажется, он приобрел права на благосклонное покровительство правительства, которому никогда не был в тягость, в котором никогда не возбуждал неудовольствия». Но и этого мало: «„Journal du soir“ хотел бы отныне стать совсем правительственным и быть еще полезнее казне и т. д. Все эти изъявления чувств не помогли, и „Journal du soir“ был в числе прочих уничтожен. Вообще на Наполеона никакие унижения со стороны представителей прессы нисколько не действовали. Общий тон насмешливой грубости и нескрываемого презрения к печати никогда у него не менялся сколько-нибудь заметно».
В 1811 году дело было завершено: декретами от 18 февраля и 17 сентября Наполеон просто конфисковал уцелевшие газеты, то есть экспроприировал их у собственников и передал право владения казне и им же самим назначенным «акционерам». Мотивировалась эта экспроприация тем, что ведь не было никогда дано прежним собственникам «концессии» от государя, а между тем такая «концессия» необходима. Но почему необходима?
Русский публицист В. В. Берви-Флеровский отвечает на этот вопрос так:
«Сделав из журнального дела монополию, Наполеон употребил журналы как средство для обогащения своих родственников».
Именно так, ведь Наполеон назначил своих родственников «акционерами» в самых распространенных газетах.
В конечном итоге в 1811 году в Париже осталось всего четыре ежедневные газеты («Journal de I’Empire», «Journal de Paris», «La Gazette de France» и «Moniteur»).
При этом газету «Монитор» Наполеон сделал единственной официальной газетой Франции, предоставив ей множество привилегий, важнейшей из которых было дарованное ей монопольное право на публикование политических новостей. Император лично следил за содержанием этой газеты, в которой он видел «эхо» своего голоса, лично участвовал в ее редактировании и, по сути, установил над нею свою личную цензуру. Всем же остальным в области политической проблематики были дозволены лишь прямые перепечатки и извлечения из «Монитора».