Алек понял, что, если он действительно хочет вывести сестру на чистую воду и показать, какая она избалованная, придётся перейти к более активным действиям.
– Может быть, она боится разочароваться, – сказал он маме.
Мама решила, что это довольно-таки разумное предположение.
– Алек, вы в последнее время прямо на удивление спелись. Может быть, ты попробуешь её уговорить? Боюсь, она сегодня уйдёт, а потом будет жалеть, что даже не попробовала.
– Конечно, мам, – сказал Алек. Он немного переигрывал, но обмануть маму всё-таки удалось; она одобрительно кивнула ему вслед, когда он пошёл за сестрой к игровым автоматам.
Она стояла возле столика «Ударь крота».
– Эй, Хейзел, поболтаем? – сказал он, со слащавой улыбкой взяв её под локоток, когда её друзья отвлеклись.
Они снова оказались в проходе между сценой Фредди Фазбера и игровыми автоматами. Но на этот раз рядом не стоял жутковатый медведь, смотревший куда-то вдаль. Платформу и медведя убрали, остался только отпечаток на ковре возле колонны.
– Что такое? – спросил Алек, когда они отошли подальше.
– О чём ты? – хватило наглости ответить ей. Она вырвала руку, повернулась и помахала друзьям.
– Ты опять стала идеальной маленькой Хейзел, и мама с папой начинают о чём-то догадываться, – сказал он, надеясь, что она заглотит наживку.
– Ты о чём? Мама с папой очень рады. Всё стало как раньше.
Она почему-то на него злилась. На мгновение он даже задумался: что, если она раскрыла его план? Что, если она знает, что он хочет показать всем, что она притворялась?
Может быть, именно поэтому он решил действовать довольно агрессивно.
– Ну, знаешь, вечеринка уже почти закончилась. Ты вернёшься домой без дурацкой игрушки, если не пойдёшь в «Аэротрубу».
Она пожала плечами и опустила голову. Её веснушки были почти незаметны на залившихся краской щеках.
– Может быть, мне уже и не нужна эта игрушка, – проговорила она.
– Нет, нужна! – воскликнул он, уже даже не пытаясь сдерживать гнев. Она явно делала всё возможное, чтобы довести его до белого каления. – Ты не всегда будешь получать всё, что захочешь. Скоро ты подрастёшь и уже не будешь такой милой. Кто тогда тебя будет любить?
За все десять лет, не считая младенческого возраста, Алек ни разу не видел сестру плачущей. Может быть, она и устроила пару истерик в ясельном возрасте, но он старался держаться от всего этого подальше.
Но сейчас по причине, которую он даже не мог понять, на её светло-зелёных глазах выступили слёзы. И хотя по щекам они так и не покатились, Алек видел, что ей стоило огромных усилий их сдержать.