Более тридцати лет спустя все это вспомнилось Дитеру Волю, когда он прочитал в газете имя женщины, пытавшейся убить Гая Флориана. А к тому времени Воль уже сам начал писать свои мемуары, так что это казалось слишком хорошей возможностью, чтобы упустить возможность попытаться побудить людей, которые могли бы что-то знать, написать его, предоставить больше материала для его книги. В пятницу, к декабрю, он написал письмо во Франкфуртер Альгемайне Цайтунг, ссылаясь на свой дневник военного времени и на то, что он писал свои мемуары, и для придания своему сообщению авторитетного вида упомянул имя некой Аннет Дево, которая также была членом группы Сопротивления Леопарда, даже зайдя так далеко, что включила свой последний известный адрес более тридцатилетней давности. Чтобы сделать свое письмо еще более захватывающим, он процитировал фразу из одной из провокационных передач полковника Лассаля. — Кто эта Люси Дево, которая прошлой ночью пыталась убить некоего европейского государственного деятеля? В заключение своего письма Воль добавил свой вопрос. Интересно, Аннет Дево еще жива в Саверне?
Воль преуспел в своей цели даже быстрее, чем он мог надеяться. Письмо было напечатано во «Франкфуртер альгемайне цайтунг» во вторник, 14 декабря, и в тот же день было должным образом прочитано Полом-Анри Ле Тёлем, офицером секретной службы при французском посольстве в Бонне. Тридцативосьмилетний Ле Теуль, который в конце войны был еще ребенком, ничего не знал о «Леопарде», но его внимание привлекла краткая ссылка на полковника Рене Ласалля. Не имея материала для своего следующего доклада, он вырезал письмо и добавил его к скудной стопке в ожидании следующей дипломатической почты из Парижа.
Сумка была доставлена в Париж в субботу, 18 декабря, но только в воскресенье утром Роджер Данчин, продираясь сквозь кипу бумаг, наткнулся на вырезку, которую он показал Алену Блану, оказавшемуся рядом с ним, служебную записку в Елисейский дворец, Данчин отправил и служебную записку, и отрезок через дорогу, и к обеду Гай Флориан увидел оба документа. В три часа пополудни советский посол Леонид Ворин, обедавший с Аленом Бланом, прибыл в Елисейский дворец, коротко побеседовал с президентом, а затем поспешил обратно в свое посольство на улице Гренель.
Вернувшись в Кольмар на турбо-поезде из Страсбурга в семь вечера в воскресенье, Лански поспешил пройти несколько шагов от вокзала до отеля «Бристоль», где обнаружил двух своих спутников, нетерпеливо ожидающих его в спальне Ванека. Он рассказал им, как поступил с Ноэль Бергер, и Ванек почувствовал облегчение. — Это означает, что Филип теперь один в доме, и мы можем обратить исчезновение его девушки себе на пользу, но мы должны приблизить время нашего визита…