Но для меня главным был сын. Его радостные глаза, когда он поднял дочку, чтобы вся семья смогла ее разглядеть. Его тревога, с которой он наблюдал за тем, как малютке Бекки делают анализы. Его умиротворение, которым он так и лучился, сидя в кресле-качалке вместе с дочуркой на руках.
Я сходил за едой — все же парню нужно есть даже в Сочельник — и принес ее в маленькую палату, где уже собралась новая семья. Новоиспеченная мамочка Дженни отдыхала на кушетке, а Джо укачивал Бекки. С секунду я молча стоял на пороге и наблюдал, как сын осторожно держит дочурку в своих больших, сильных руках. Сперва я видел лишь затылок Джо, потому что он наклонился к Бекки, изучая ее и покрывая поцелуями маленькие ручки и щечки. Потом он посмотрел на меня, и я увидел слезы, которые катились по его лицу.
— Ты был прав, — сказал он, когда слеза упала на ручку Бекки.
Я молчал в замешательстве. За годы я столько всего говорил Джо. Что же он имел в виду?
— Да? — наконец спросил я.
Он посмотрел на Бекки, а затем снова на меня.
— Это… это… чувство, — произнес он. — Оно переполняет меня. Я никогда не чувствовал ничего подобного. Это как… любовь… в квадрате. И даже больше.
Я его понимал. Я испытывал те же чувства к своему сыну — и к своей внучке. И я подумал, что в этом, возможно, и заключается суть Рождества. Дело не только в ребенке и его родителях — божественны они или нет. Дело в любви.
В квадрате.
И это чудо.
Как здорово, что никому не нужно ждать ни минуты, чтобы начать изменять мир.
Анна Франк, жертва Холокоста, автор дневника, написанного в убежище
Раньше мне казалось, что Рождество — это подарки, печенье, игрушки и огромная елка. Теперь я думаю, что Рождество — это праздник в семейном кругу, когда каждый радуется тому, что имеет. Мое представление о Рождестве изменилось в один незабываемый вечер.
Родители сказали нам с братом, что в Сочельник мы будем работать в приюте для бездомных и раздавать его обитателям праздничный ужин. Честно говоря, я поверить не могла, что родители согласились на это, и закатила истерику.
Мне было всего девять лет, но мне все равно ужасно стыдно за свое поведение. Когда я пришла в приют и увидела около тридцати бездомных мужчин и женщин, которые сидели за столами и пели праздничные песни, радостно улыбаясь, мое сердце растаяло. Я поняла, как плохо быть вдали от дома в Сочельник.
Я пошла на кухню и стала раскладывать по тарелкам индейку и картофельное пюре. Орудуя большой ложкой, я то и дело посматривала в сторону столовой. Глаза всех собравшихся сияли, а губы выводили слова рождественских песен. Мне очень хотелось выйти с кухни и петь вместе с ними. Несмотря на все наши различия, мне казалось, что они — настоящая семья. Когда пение прекратилось, мы начали разносить еду на пластиковых тарелках с нарисованным Сантой. Все бездомные улыбались мне, говорили спасибо, когда я ставила на стол еду, и желали мне веселого Рождества.