Изменения внести не удалось, потому что завершилась типографская подготовка романного текста. Но мемуарист отметил: «Слава Богу, уговорили-таки нашу дирекцию сразу же делать второе, выправленное по рукописи, издание. Я скорее написал обо всем в Литгазету…».
Почему «скорее» — Кабанов не сообщил. Но это следует из контекста: журнальную публикацию уже тиражировали конкуренты, вот и нужно было заявить о подготовке издания принципиально нового[174].
Были и политические соображения: «калитка» могла захлопнуться. В общем, не стоило медлить.
Кабанов отнюдь не случайно обратился в «Литературную газету». Она была необычайно популярна тогда. Но все же — еженедельник. Соответственно, не так оперативен, как ежедневные издания.
Лишь 14 декабря «Литературная газета» опубликовала интервью с Кабановым. Заголовок броский: «Рукою автора. Найден авторский текст романа Василия Гроссмана „Жизнь и судьба“»[175].
В интервью Кабанов сообщил, что после журнальной публикации его сотрудники — вместе с дочерью писателя — «сразу приступили к работе по подготовке текста. Тут-то и возникли сложности. При доскональном анализе журнального варианта стало ясно, что в тексте много пропусков, сомнительных мест, недоработок. Стали думать, что же делать? Обратились к швейцарскому изданию „Жизни и судьбы“. Начали сверять и окончательно поняли, что публикация романа не имела, к сожалению, надежной текстологической основы».
Значит, у швейцарской книги и публикации в «Октябре» не было «надежной текстологической основы». По Кабанову, к такому выводу пришел и Аннинский — в статье, опубликованной журналом «Дружба народов».
О швейцарском издании уже можно было упомянуть, раз уж Аннинский это сделал. Осторожности ради и приведена ссылка на его рецензию в журнале «Дружба народов».
Далее корреспондентом «Литературной газеты» был задан вопрос о внезапно изменившихся обстоятельствах в редакции «Книжной палаты». И Кабанов объяснил, что Губер предъявил редакции «титульный лист, написанный от руки Василием Семеновичем. Наверху — посвящение его матери (о том, что роман имеет посвящение, вообще не было известно)».
Сказанное о посвящении в данном случае подтверждало, что прежние публикации нельзя считать текстологически корректными. Затем Кабанов отметил: «Рукопись представляет собой машинописный текст, густо испещренный правкой от руки, со вставками, сделанными на обороте почти каждой страницы. Видимо, с нее были сняты те машинописные копии, которые в свое время изъяли у Гроссмана».
Тут, согласно интервью, корреспондентом и задан вопрос крайне важный. Изначально подразумевавшийся: «Каким же образом, а главное — почему так поздно (если иметь в виду, что работа над романом в „Книжной палате“ уже завершена) появилась вдруг эта многострадальная рукопись?»