Можно допустить, что договорились недавние диссиденты не упоминать события, объяснять которые трудно. В таком случае понятно: не за свои репутации опасались.
Репутациям Войновича, Сахарова и Боннэр ничего и не грозило. Дело обычное: КГБ использовал диссидентов, не ставя их в известность. Как говорится, «играл втемную».
Мы, в отличие от Сарнова, не утверждаем, что нам в точности известно, «как это было». Да и ныне вряд ли кто-либо такими знаниями располагает.
Пока нет возможности точно описать последовательность событий. Не хватает материалов, необходимых для выявления всех участников. Понятно только, что именно так быть не могло, как Войнович и Боннэр рассказали.
Они пытались защитить роман. Пресечь распространение слухов о связи иностранных публикаций с интригами КГБ, точнее, ЦК партии. В результате утвердилась некая усредненная версия. Ее и воспроизводят ныне — по оказии.
Полемика о романе «Жизнь и судьба» началась до завершения публикации в журнале «Октябрь». И становилась все более ожесточенной. Восторженные отзывы резко контрастировали с откровенно скептическими.
Это проявление закономерности. Попытки Горбачева преодолеть идеологический кризис по модели хрущевской «оттепели» — посредством очередной антисталинской кампании — саботировала значительная часть партийной элиты, которую отнюдь не полностью контролировал генсек. А вот ей были еще подконтрольны многие периодические издания. Развернулась пресловутая «журнальная война».
Ситуация, конечно же, не вполне новая. Прежняя «журнальная война» почти утихла в конце брежневской эпохи: идеологических разногласий практически не было в ЦК КПСС. Пять лет спустя периодика вновь поляризовалась.
На одной стороне, как известно, лидерами были «Огонек», «Новый мир», «Знамя» и «Октябрь», считавшиеся «перестроечными» изданиями. Во главе их противников — «Наш современник» и «Молодая гвардия», традиционно именуемые «патриотическими» журналами. Однако «патриотизм» выражался лишь апологией Сталина и все менее скрываемой антисемитской направленностью многих публикаций.
Да, журнал «Молодая гвардия» еще на исходе брежневской эпохи шокировал если не откровенно, то прикровенно антисемитскими суждениями. И примерно тогда же второго лидера псевдопатриотических изданий именовали «Нашим соплеменником». Шутка оставалась популярной и в эпоху так называемой перестройки. Но ситуация быстро менялась.
К 1988 году антисемитские суждения вызывали уже многочисленные, а главное, открытые протесты. Соответственно, публицистам столичных псевдопатриотических изданий пришлось обновлять пропагандистскую технику.