попали за границу даже раньше, нежели Войнович отправил микрофильм, который изготовил самостоятельно.
Вполне допустимо, что сотрудник КГБ, передавший агенту рукопись для копирования, перепутал светло-коричневые папки. Они же одинаковые.
Но и другую версию нельзя исключить. Вернемся к сказанному Дмитриевичем — о загадочном происхождении второго микрофильма. Как утверждают Маддалена и Тоско, швейцарский издатель допускал, что эти «материалы были взяты из архивов КГБ».
Среди материалов, переданных из архива ФСБ РФ, нет микрофильмов. Зато есть распечатки пленок — фотокопии рукописей Гроссмана.
Нет оснований полагать, что Гроссман до обыска фотографировал рукописи и распечатывал негативы. Их бы тоже изъяли сотрудники КГБ, и это было бы отражено в соответствующем протоколе. А поскольку там нет сведений о фотопленках, постольку вероятно, что и распечатки — материалы, отложившиеся в фонде.
Похоже, это распечатки микрофильмов, отправленных за границу. Возможно, не всех, и пока нет возможности установить, сколько же их было в комплексе материалов, относившихся к оперативным разработкам. Сопроводительные документы остались в архиве ФСБ РФ.
Вероятно, распечатки — контрольные экземпляры, сохраненные для отчетности. Как, например, публикации статей о Гроссмане. Вряд ли найдется другое объяснение, не противоречащее здравому смыслу.
Разумеется, оно противоречит рассказам мемуаристов про отправку фотокопий рукописи за границу. Однако эти свидетельства не соответствуют документированным сведениям о публикациях романа.
Выходит, рукописи отправляли не только Войнович и Сахаров, еще и КГБ дублировал отправку. Надо полагать, в «Посев» и «Грани». Обычный канал.
Похоже, сотрудники КГБ не предвидели, что Войнович обратится к Максимову. Друзьями они уже не были. В 1975 году «Континент» — новое издание. О нем и во Франции не все эмигранты знали. Ну а «Посев» и «Грани» — журналы давно известные. Логично было б гроссмановскую рукопись туда отправить.
Можно предположить, что сначала в КГБ для отправки за границу копировали рукопись без титульного листа, а потом, когда оплошность обнаружили, взяли другую, где он есть, однако нет посвящения. В этом порядке микрофильмы и попадали в издательские организации. Такая гипотеза тоже многое объясняет. Но все равно нет полной ясности.
Если верна хоть одна из наших версий, понятно, в силу каких причин Боннэр так резко прервала рассказ академика. К тому времени догадалась уже: она и муж были в чужую интригу вовлечены. И не Войновичем.
Об интриге, надо полагать, догадался и Войнович. Потому и письмо отправил жене Сахарова, позже воспроизведенное в автобиографическом романе. Общую версию предложил.