По указанному образцу выбрала заглавие своих мемуаров Таратута — «Честная жизнь и тяжкая судьба: Воспоминания о Василии Гроссмане».
Стараниями мемуаристов был сформирован образ гонимого писателя, еще с довоенной поры ставшего жертвой сталинской неприязни. А затем и хрущевской.
Загадка гроссмановской биографии осталась неразгаданной. Что ж, в истории отечественной литературы это не первый случай. Взять хотя бы хрестоматийно известные: Булгаков и Пастернак.
Если отвлечься от биографического мифа, то Булгаков умел и отступать, и обозначать готовность отречься, выполнить пресловутый «социальный заказ». Успеха добился. Всесоюзно знаменит был. Мог бы и продолжить именно литературную карьеру, если б не хотел остаться писателем, а не только служащим по ведомству литературы.
В итоге же от литературной карьеры отказался, зато создал главную свою книгу. И отнюдь не случайно возникла идея «романа о Понтии Пилате».
Бесспорно, роман «Мастер и Маргарита» несводим к этой сюжетной линии. Но вряд ли стоит оспаривать, что Булгакову важна была история бесстрашного воина, ставшего чиновником и отрекшегося от себя. Прежнего. Лейтмотивы повествования — неизбежность расплаты за отречения, предательства, обман. Типологическое сходство очевидно: соблюдение условий, обеспечивавшее выживание советского писателя в сталинскую эпоху, да и не только.
Пастернак тоже начинал успешно. Был признан классиком советской литературы. И еще в довоенную пору добился мировой известности. Мог бы и дальше жить вполне благополучно, если б не опубликовал за границей роман, оказавшийся крамольным.
Характерно, что заглавный герой романа — доктор Живаго — ни одного дня не был советским гражданином. От социализации отказался в принципе. А потому — в отличие от ближайших своих друзей — избавил себя от унижения компромиссами и отречениями.
Герой романа мог себе это позволить. Автор — советский писатель — нет.
Советский писатель Гроссман тоже не был всегда гонимым и не жил в нужде. Карьеру в 1934 году начал триумфально. И продолжал успешно.
Никогда Сталин не вычеркивал его из лауреатских списков. Это вымыслы мемуаристов, никаких документальных подтверждений нет.
Зато есть опровержение библиографическое: книги Гроссмана издавались бесперебойно и до начала Великой Отечественной войны, и пока она шла, и позже. Ко всему прочему он стал еще и знаменитым на всю страну военным журналистом.
Более того, Гроссман был официально признан классиком. Что и эмблематизировалось изданием романа «Степан Кольчугин» в так называемой золотой серии — «Библиотеке избранных произведений советской литературы. 1917–1947».