Оговаривались и финансовые проблемы. Издательство обещало: «Авторские гонорары в размере, соответствующем установленным в „Посеве“ ставкам, будут храниться в издательстве до того времени, пока автор найдет возможность получить их».
Все это было юридически безосновательно. Не следовало откуда-либо с необходимостью, что издательство «Посев» должно стать единственным обладателем прав на публикацию «достояния русской литературы».
Публикациями в периодике эмигрантское издательство не ограничилось. Вскоре была напечатана и книга Гинзбург[60].
Интерес к автору проявил не только «Посев». Еще и в Италии была опубликована тогда же книга советской журналистки. Выпустило ее издательство «Мондадори»[61].
Правда, издатели в Италии действовали по договоренности с западногерманскими коллегами. В первом посевовском книжном издании указывалось, что авторские права получило также издательство «Мондадори».
Зачем «Посевом» поделены авторские права с «Мондадори» — не объяснялось. А ведь решение было неординарным, раз уж эмигрантское издательство заранее строго оговаривало, что без его согласия перепечатка, «даже в выдержках, запрещается».
Однако еще более странным оказался итог. За границей с февраля 1967 года по май печатали «Крутой маршрут» два эмигрантских периодических издания, дважды была выпущена книга, а в Советском Союзе это словно бы не заметили. Как будто и не прочли в КГБ предисловие к первой же посевовской публикации.
Подчеркнем: на основании предисловия уже можно было б сформулировать обвинения в адрес всех, кто в СССР был связан с публикацией «Крутого маршрута». От Гинзбург — до подразумеваемых активистов «самиздата».
Гинзбург еще могла бы утверждать, что она, бывшая лагерница, полностью оправданная и получившая вновь партбилет, вовсе не считала свою книгу антисоветской, потому и не прятала рукопись. Наоборот, передала редакции «Нового мира».
Впрочем, подобного рода оправдания относились бы лишь к вопросу о наличии/отсутствии преступного умысла. Что до политической оценки «Крутого маршрута», так все уже было сказано посевовскими редакторами: антисоветское сочинение, потому и рукопись доставлена в издательство нелегально.
Для КГБ политическая оценка — отнюдь не первоочередная задача. Иностранная публикация стала, подчеркнем, уже постольку антисоветской, поскольку была несанкционированной. Требовалось бы лишь выяснить, сама ли Гинзбург инициировала доставку рукописи за границу, или сотрудники «Нового мира» оказались инициаторами.
Нет оснований полагать, что с иностранными публикациями Гинзбург не ознакомились в КГБ. И в ЦК КПСС тоже поступили сведения. Но там, подчеркнем, не торопились принимать решения.