Согласно Гинзбург, выпустило «Крутой маршрут» издательство «Мондадори». А позже и другие. Источник сведений она указала: «Мне довелось повидать некоторые из этих изданий, подержать их в руках. Часть этих книг привез из заграничной поездки покойный Эренбург».
В послесловии нет инвектив в адрес издательства «Мондадори». Но Гинзбург вновь подчеркнула, что публикация не согласована: «Это совсем новая тема, рожденная нашим странным временем и его феноменами. Тема о душевном состоянии автора подобных изданий. Противоречивые чувства раздирают его. С одной стороны, он не может сдержать естественного чувства радости при виде своей рукописи, превратившейся в книгу. Но с другой… Без моей правки, без всякого моего участия в издании… Без возможности исправить типографский брак (русское издание пестрит ошибками в орфографии и пунктуации)… Точно твоего погибавшего ребенка спасли какие-то чужестранцы, но при этом его полностью оторвали от тебя. А тем временем и земляки дают несчастной матери почувствовать: она виновна не только в том, что породила нежеланное для властей дитя, но и в том, что не смогла удержать его дома».
О «земляках» сказано уклончиво. Кто выдвигал обвинения, когда и какие — лишь догадываться можно. Далее же сообщалось, что «книга вступила в новую фазу своего бытия: из догутенберговской, самиздатовской, родной отечественной контрабанды она превратилась в нарядное детище разноязычных издательств, перекочевала в мир роскошной глянцевой бумаги, золотых обрезов, ярких суперобложек. Полное отчуждение произведения от его автора! Книга стала чем-то вроде взрослой дочери, безоглядно пустившейся „по заграницам“, начисто забыв о брошенной на родине старушке-матери».
Подчеркнем, что тогда опубликована была лишь первая часть книги и несколько глав второй. Гинзбург в послесловии утверждала: «Как бы там ни случилось, а я считала своим долгом дописать все до конца. Главным образом, не для того, чтобы изложить фактическую историю дальнейших лет в лагере и ссылке, а для того, чтобы читателю раскрылась внутренняя душевная эволюция героини, путь возвращения наивной коммунистической идеалистки в человека, основательно вкусившего от древа познания добра и зла, человека, к которому через все новые утраты и мучения приходили и новые озарения (пусть минутные!) в поисках правды. И этот внутренний „крутой маршрут“ мне важнее донести до читателя, чем простую летопись страданий».
Итоги подведены. Заканчивалось послесловие оптимистично: «Все-таки я хочу надеяться на то, что если не я и не мой сын, то, может быть, хотя бы мой внук увидит эту книгу полностью напечатанной на нашей Родине…»