Получилось, что «Крутой маршрут» постольку издавать не следует, поскольку тематика неприоритетная, при этом необходимо публиковать материал, «сходный по теме с рукописью Гинзбург-Аксеновой». Твардовский сам себе противоречил.
Нет оснований полагать, что опытный литератор и функционер не заметил противоречие. Однако решение не изменилось: «По крайней мере — в настоящее время редакция должна воздержаться от подготовки рукописи Е. С. Гинзбург-Аксеновой к печати».
Главред счел также нужным добавить, что никаких обязательств у редакции в данном случае нет. Он ведь и ранее не обнадеживал автора, который теперь получит отказ: «Помнится, что еще на письменное предложение Аксеновой своей „повести“ „Новому миру“ я отвечал ей в сдержанном духе примерно по тем же мотивам, что изложены здесь».
Характерно, что слово повесть — в кавычках. Главред, стало быть, демонстрировал: сама Гинзбург так определила жанр «Крутого маршрута». Однако ее письмо Твардовскому не содержит это жанровое определение.
Твардовский в письме редколлегии утверждал, что отвергнутая рукопись снабжена «указанием „конец первой части“». Отсюда следует, что так заканчивалось повествование.
Но это противоречит сказанному Гинзбург в послесловии. Она утверждала, что в редакцию «были доставлены две части „Крутого маршрута“ и вторая содержала главу „Меа кульпа“ (Моя вина)».
В послесловии, вновь подчеркнем, цитируется ироничное замечание Твардовского о понимании автором «Крутого маршрута» «событий до 1937 года». Согласно Гинзбург, такое отношение главреда к рукописи обусловлено тем, «что вряд ли он прочел ее, а не просто бегло перелистал, иначе бы заметил главу „Меа кульпа“ (Моя вина)».
Допустим, Твардовский и впрямь не дочитал рукопись. И все же до 1979 года упомянутой главы нет в изданиях «Крутого маршрута». Так, в опубликованных «Посевом» и «Мондадори» — только первая часть и несколько глав второй.
Но если издательства печатали вариант, попавший в редакцию «Нового мира», значит, главред все-таки не дочитал рукопись. Иначе б заметил, что за «указанием „конец первой части“» следуют главы второй.
К этому вопросу мы еще вернемся. А пока отметим, что и письмо Гинзбург, адресованное Твардовскому, отчасти противоречит ею же сказанному в послесловии.
Согласно послесловию, «самиздатовское» бытование рукописи началось, когда она попала к сотрудникам «двух популярнейших толстых журналов». А в письме Твардовскому сказано, что ее уже читали гинзбурговские «друзья по ссылке». Значит, кто-либо из них мог знакомым передать, вот так и пошло копирование.