Гордыню я подавил в себе легко, как делал это всегда. Впрочем, уязвленным самолюбием я никогда не страдаю. Когда вопрос касается жизни и благополучия моих бойцов, я напрочь забываю о себе и своей репутации. Мне решительно наплевать на то, как я выгляжу в чужих глазах. Ну, оказались маячки у Фролова, а не у меня. Значит, так кому-то было надо. Пять маячков лучше одного сомнительного костра. Значит, надо поблагодарить судьбу и с улыбкой сигать с самолета в неведомую и опасную черноту.
Я раздал всем маячки, включил и закрепил на груди свой и канул в бездну.
Свист в ушах, ощущение невесомости, хлопок, динамический удар — и я повис на стропах в полной тишине. Меня обволакивал плотный сырой туман, и чем глубже я в него погружался, тем все более слабым становился лунный свет. Наконец, полная темнота окружила меня. Земли я не видел, и смутно представлял, как скоро я опущусь на нее.
Приказ Кондратьева не брать с собой ничего, «вообще ничего» поставил группу в тяжелое положение. Меня начинал все сильнее беспокоить Фролов. Человек оказался не так прост, каким он мне казался сначала. Его вроде ничем не спровоцированное высокомерие и скрытая уверенность в себе настораживали меня. Если последний финт с маячками вообще поставил группу почти что в зависимость от него. Я попытался его игнорировать, но не получилось. Случайно ли у него оказались маячки в то время, как у нас не оказалось ничего? Или этой чей-то умысел?
Становилось теплее и суше. Я изо всех сил всматривался вниз, но не видел ничего. Нас сбросили с высоты три тысячи метров. Время спуска до земли могло составить минут десять. На это время я и рассчитывал. Но земля все равно показалась неожиданно. Меня сориентировал остроугольный валун, на который я едва не приземлился копчиком. В последнее мгновение я увидел его слабо освещенную грань и вовремя успел отвернуть в сторону и согнуть ноги в коленях.
Удар о землю получился довольно чувствительным. Сухой порывистый ветер тотчас потащил меня по каменистой поверхности, и я здорово ободрал правую руку, прежде чем успел отстегнуть купол. А потом еще метров сто бежал за ним, спотыкаясь о камни и пытаясь придавить ногой волочащийся по земле фал.
Спас меня очередной валун, на который купол налип, словно марлевая повязка на рот врача. Под этот валун я и затолкал парашют вместе с подвесной системой, а сверху завалил камнями.
С возвращением в Афган, майор!
Через несколько минут я убедился, что наличие маячков в группе — это просто подарок судьбы. Вокруг меня, насколько я мог рассмотреть в желтом свете маячка сухую и крепкую, как асфальт землю, не росло ровным счетом ничего. Ни колючки, ни мох, ни трава, как если бы это была лунная поверхность.