— Командир, — отозвался из-за моей спины Смола. — Последнюю фразу переведи, плз…
— Сделай такое выражение лица, будто ты собираешься перецеловать всех кишлачников в жопу, — вместо меня перевел Остап.
— Заодно и ишаков, — добавил Удалой.
— Нет, — не согласился Смола, передергивая затвор. — Это выше моих сил. Мне проще заставить духов целовать себя в жопу.
— Представлю себе картину, как страшная беззубая старуха хватает своими грязными когтистыми лапами твою волосатую ягодицу, выпячивает синие мокрые губы… — начал было фантазировать Остап, но я оборвал:
— Отставить разговоры!
Мы шуршали камнями, поднимали пыль и приближались к крайнему дувалу. Горячий ветер донес до нас запахи первобытного афганского жилья: горьковатого дымка, овечьего навоза и старческих лохмотьев. Несколько черноголовых пацанов в широких серых шароварах и с пятнистыми от грязи лицами застыли, глядя на нас, а потом резко, как по команде, развернулись и скрылись в глубине сараев. Некоторое время мы никого не видели, но отработанная бойцовская интуиция подсказывала, что за нами следят сотни невидимых глаз.
Кишлак — это крепость. Глухие, бугристые, выщербленные дувалы напоминали неприступные бастионы, а слепые сараи — сторожевые башни. Все замерло, затаилось. Я чувствовал, как Смола, идущий рядом со мной, невольно прижимается ко мне плечом плотнее. Нет, он не защиты искал. Он меня прикрывал. Рефлекс опытного бойца.
Мы зашли в улочку. Ширина — метра три. Справа и слева — глухие глинобитные стены с торчащими из них, словно щетина у бомжа, соломинками. Кругом пусто и глухо, как в танке. Карликовые двери в стенах закрыты. Из щелей смотрят глаза — черные, внимательные, настороженные. Где-то рядом скрипнула калитка, заикал ишак, тявкнула собака.
Не люблю такие места! Спинным мозгом чувствуешь нацеленный в тебя ствол. Последний раз такие ощущения мы испытывали на разрушенном землетрясением Гаити, в жутких хаосных кварталах Порт-о-Пренса, где бесчинствовали банды мародеров и сбежавших из разрушенной тюрьмы уголовников. Тогда нас было шестеро, и шли мы такой же плотной группой, держа под прицелом все вокруг себя и возвышающиеся вокруг нас руины.
Чем глубже мы внедрялись в это адово логово, тем смелее становились его обитатели. Из своих бойниц и щелей они успели нас как следует рассмотреть, убедились, что поблизости не затаилась Первая Карательная Дивизия Спецназа США, и что над кишлаком не барражирует Стальная Вертолетная Эскадрилья имени Пёрл Харбора с вакуумными бомбами на подвесках. Духи расслабились, стали выглядывать смелее, открывать калитки, высовывать бороды и чалмы и мысленно расчленять нас на запчасти для дальнейшей продажи. Не уверен, что в этот момент бесстрашный Смола думал о том, как они целуют его в зад.