— Никто не узнает, — заверил я. — Показывай на навигаторе, где это.
— Теперь твоя очередь уступать, — отрицательно покачал головой Дэвид. — Сначала мы должны освободить моих парней… Должен сказать, — примирительно добавил он, — это недалеко от вашего склада.
На слове «вашего» он сделал акцент.
Отдаю должное лейтенанту — он заставил себя уважать. Раненый, изможденный, он тем не менее бежал в нашей группе как равный, не отставая и не вымаливая привала. Мои бойцы молотили ногами тоже будь здоров, но я чувствовал нервное напряжение, идущее от них. Их злое упорство, с каким они наматывали километры по пустыне, скорее было желанием заглушить в себе раздражение.
Я понимал, что выгляжу в их глазах страдающим гордыней юношей. Я втянул ребят в авантюру, вынуждал их крепко рисковать собой, и все ради чего? Почему я, думали они, не отказал Дэвиду в помощи? Намного проще было бы получить координаты склада у Фролова. Да, Фролов — чмо, псих, у него истерика. Но все это можно было бы пережить, смять в своей душе и без лишнего геморроя выйти на склад. Теперь же мы всецело зависели от Дэвида.
Словом, я выглядел в глазах бойцов как твердолобый гордый самодур.
Но рассказать им все, чтобы объяснить свое решение, я пока не мог.
Мы остановились на привал в глубоком ущелье, скрытом от палящих солнечных лучей, где в узкой расщелине, поросшей колючим вьюнком, скупо сочилась вода. Чтобы напиться и наполнить пластиковую флягу, нам пришлось отрыть маленький колодец.
Мы разбрелись по сторонам. Каждый занялся своими делами. Остап разулся, вытряхнул из ботинок песок и камешки, стянул с себя носки и, размахивая ими, как вертолет лопастями, пытался их просушить. Сидящий рядом с ним Удалой начал как-то странно двигать носом, морщиться, затем пересел подальше. Смола намочил воротник куртки, голову, и начал разбирать винтовку и продувать детали от песка.
Я как бы невзначай оказался рядом с Дэвидом. Он осматривал раненное предплечье, поправлял повязку.
— Дэвид, как ты думаешь, — спросил я, — арабские террористы, которые вас захватили, хотят получить за вас выкуп?
— Вряд ли, — ответил Дэвид, продолжая осматривать покрасневшую руку. — С заложниками они обращались бы аккуратнее. И сразу бы выдвинули условия. Они же относились к нам как к скотине, подготовленной для забоя. Изувечили Патрика. Выбили глаз Майклу. Я потому и решился на побег, потому что чувствовал: с нами церемониться никто не будет, нас просто собираются убить. Без всяких условий.
— Тогда почему они не убили вас сразу же, как взяли в плен? Зачем надо было куда-то везти вас, сажать в яму?