Смола, очень недовольный тем, что ему не дали свести счеты с лейтенантом, нахмурился и встал у окна. Остап залил костер остатками воды и вместе с Удалым занял позицию у двери.
— Ты меня обманул, Эндрю… — ставшим вдруг слабым и сиплым голосом произнес лейтенант. — Ты обещал отправить моих солдат на базу… двух раненых парней… совершенно беззащитных ребят… Это кощунственно… Чем они вам мешали?
Вместо ответа я выхватил из-за пояса пистолет и направил его прямо в лоб Дэвиду. А чтобы он понял, что мои намерения прозрачны и прямы, оттянул курок в боевое положение.
— Эндрю! — неровным голосом произнес лейтенант, глядя в черный зрачок ствола. — Что это… значит? Теперь ты собираешься убить и меня?
— Когда между людьми пропадает доверие, — пояснил я, — они начинают использовать друг друга в корыстных целях. Что я со свойственным мне кощунством и делаю. Даю слово русского офицера: мы не убивали твоих солдат. Но если твои соратники попытаются помешать нам выполнить задачу, я не гарантирую тебе жизнь.
— Но где мои солдаты?
— Думаю, что военная прокуратура ответит тебе на этот вопрос.
Дэвид совсем затух. При виде вертолета, этой могучей, пахнущей горелым топливом машины, он стал жить близкими реалиями. Тогда я мог еще только предполагать, что его солдаты убиты. Бесследно сгинуть в Афгане — увы, очень просто. Следователи будут допрашивать Дэвида, и ему придется давать унизительные показания. Если расскажет обо всем честно, его осудят за сотрудничество с русскими террористами, за разгильдяйство и командирскую несостоятельность, приведшую к гибели троих солдат. Если красиво соврет, то может выйти сухим из воды. Но что он сможет соврать? Что его группа вела неравный бой, в котором погибли все, а он сам получил ранение? Но с кем группа вела бой? Где место боя? Где тела убитых?
Эти мысли рваными ошметками пронеслись в моем мозгу. Дальнейшая судьба лейтенанта меня мало волновала. Выполнение боевой задачи сейчас стояло на грани срыва — вот что беспокоило меня в первую очередь. Теперь вся надежда была на Дэвида. Американцы, смею надеяться, в самом деле, не разбрасываются своими людьми и ценят американские жизни. Значит, приставив с голове Дэвида пистолет, я мог диктовать патрульным свои условия.
— Командир, они, вроде, уходят!! — крикнул Смола, наблюдающий за вертолетом через щель в окне.
Я воспринял бы это как чудо, как дар свыше — чтобы «Апач» убрался отсюда восвояси. И я уже надеялся, что так оно и будет, что мы ничем не выдали себя, как вдруг случилось нечто из ряда вон выходящее.