– Рэй, зачем тебе это?
Раймон столкнулся взглядом с подругой и остановился. Слов не было. Только злость, которая с каждым днём становилась лишь сильней.
– Опять будешь читать мне нотации? – нахмурился он.
– Я пытаюсь с тобой поговорить. Жаль, если ты воспринимаешь это так.
Раймон нахмурился ещё сильнее и отошёл к окну. Там, в туманной дымке заката, пронзали небо шпили башни Саламандры. Он был в тех местах всего раз, а теперь ступить на эти земли казалось страшнее, чем когда-то – выйти один на один против Древней.
– Ты думаешь, я не понимаю? – спросил он, наконец, прислоняясь лбом к стеклу.
Свеа пожала плечами.
– Я не знаю. Но хотела бы знать.
Раймон стиснул зубы и зажмурился, отгоняя образы, которые видел во сне день ото дня.
– Свеа… Она – моя жизнь.
Свеа заставила себя сохранить спокойствие. Она молча ждала продолжения, но Раймон отодвинулся от окна и направился к двери.
– Я напишу ей ещё раз.
– Рэй! – взвыла Свеа и в два шага перегородила наместнику путь к двери. – Не смей так уходить.
Раймон снова уставился на неё и долго стоял молча. Потом прислонился к стене и закрыл глаза.
– Кем ты была до обращения, а, Свеа?
– Ты знаешь, я была исследователем.
– Я не об этом… Неважно, кто ты, военная или учёный… Значение имеет лишь то, кто ты для людей вокруг тебя.
Свеа фыркнула и тоже прислонилась к стене рядом с Раймоном.
– Ничего глупее я в жизни не слышала.
– Но это так. Что останется от нас, кроме памяти?
– Книги. Земли. Золото.
Раймон покачал головой.
– Всё это ничто, когда тебе некому это оставить.
Он закусил губу и на миг помолодел на несколько десятков лет, а затем отвернулся и снова отошёл к окну.
– Когда я попал в Дом Синего Дракона, я был никем. Никем, потому что никто не знал моего имени. Никого не интересовало, что я и кто я. И она, Ингрид, дала мне имя. Она сказала, что я буду её – и я понял, зачем я нужен. Понимаешь…
Свеа отвернулась.
– Понимаю, – сказала она тихо, но Раймон, кажется, не слышал.
– Когда всё вокруг не имело смысла… Когда вокруг было лишь презрение – заслуженное презрение, потому что и сам я знал, что я никто… Она смотрела на меня – и я знал, что я существую. Весь мой мир начинался и заканчивался ею, и только в её памяти я жил. В её глазах.
Свеа вздохнула.
– Это было давно, Раймон… – сказала она тихо.
– Это было всегда. Это было моё рождение. Всё, что я делал потом, было для неё. За неё я готов был терпеть побои и унижения, драться и идти на смерть… я ни разу не пожалел ни о чём, что сделал для него до того дня, когда увидел её с Бальдером… Но и тогда я не мог понять, что происходит со мной. Мир раскололся на реальность и сон, и Ингрид, которая не смотрела на меня, была частью сна, наваждением, оковами магии крови или древним заклятьем. Всё, чего я хотел – вернуться к ней. Вернуться, чтобы она снова посмотрела на меня – и увидела. Чтобы я родился заново в её глазах.