Я отвернулась от книги, подперла подбородок рукой и посмотрела птичке в глаза.
– Ну что? – спросила я угрожающе. – Отказываешься мне помогать?
Птичка ответила горестное:
– Кар! – и отвернулась от меня.
Я снова погрузилась в книгу с головой. Ну ладно, способности нам уже не поменять. Можно попробовать усилить те, что есть.
Оставив птичку ненадолго в одиночестве, я отправилась на кухню искать необходимую для заклятья яичную скорлупу. Добыть ее оказалось не так просто, как можно было ожидать: кухарка смотрела на меня с подозрением, как будто я собиралась подкинуть ей в суп змею, и разве что расписку не потребовала написать.
– Мне просто задали усовершенствовать фамильяра! – убеждала я.
– Почему тогда никто не приходит за скорлупой, кроме тебя?
Мне оставалось только руками развести.
– Наверное, потому, что птица только у меня.
Последний аргумент оказался на удивление действенным, и кухарка наконец позволила мне расколоть яйцо, а затем унести с собой столь необходимый мне и в то же время нелицеприятный предмет.
Вернувшись в библиотеку, я замерла, держа пластиковый мешочек со скорлупой в руках, потому что обнаружила, что птичка моя давно уже не одна.
Рован сидел за столом, низко наклонившись к клетке, и глазел на нее.
– Привет, – осторожно сказала я и пристроилась на соседний стул. Как бы мне его не спугнуть? Удивительно, что он вообще оказался здесь.
Все предупреждения Жаклин в одно мгновение выветрились из головы.
«Я не флиртую с ним у них за спиной, – весьма убедительно сказала я себе. – Он сам… флиртует со мной?»
К сожалению, до этого было еще далеко, и Рован уделял куда больше внимания моей птице, чем мне.
– Интересное создание, – заметил он, – и такой… необычный цвет.
– Да перестань, неужели никогда не видел белых ворон? – я закатила глаза. Ну что, теперь все будут спрашивать про этот несчастный цвет? Ну не было у меня под рукой угля, и пришлось использовать мел.
– Я ожидал чего-то более романтичного от тебя, – заметил Рован и наконец поднял на меня взгляд.
– От меня? – переспросила я, чувствуя, что начинаю стремительно глупеть. Звезды, да когда же это пройдет?! Все повторяется один в один, как в мои несчастные шестнадцать лет!
– Ну, да. Может, лиса? Под цвет волос…
– Лиса была у Жаклин, – рассеяно ответила, стремительно теряясь в его глазах, – жабу… тоже можешь не предлагать.
Усмешка засветилась у Рована на губах.
– А знаешь, кто у меня? – спросил он.
– Волк, – не думая ответила я.
Рован поднял бровь и покачал головой.
– Нет. Ворон. Почти как у тебя. Только черный как ночь.
Я сглотнула. Только не надо сейчас говорить мне, что это судьба. Эрнестайн, давай, сделай глубокий вдох и приди в себя!