– Ну, – сказала она, включая нагреватель и выбирая в стеклянном шкафчике чай.
Я покачала головой.
– Ты все видела. Далла… вы выяснили что-нибудь?
Дала поджала губы и покачала головой. Поставила чашки на стол и, сев напротив меня, принялась размешивать сахар в своей.
– Сильфы отказались информировать нас.
– А Рован? – тут же спросила я. – Есть вариант, что он никакой не Радагар. Но если он тоже засланный… то на кого работает?
Далла молчала, делая вид, что больше всего ее интересует чай.
– Хотя бы скажи, что ты здесь, для того чтобы мне помочь.
– Я здесь, для того чтобы тебе помочь, – послушно повторила Далла, – но я могу лишь наблюдать и передавать тебе то, что увижу. Все самое главное тебе придется сделать самой.
Я испустила усталый вздох.
– Да ладно, – Далла протянула руку и хлопнула меня по плечу, – не в первый же раз.
– Не в первый, – согласилась я. Ни в первую встречу, ни в эту, я так и не сказала ей, что Рован значит для меня. Поднялась и, одернув футболку, служившую мне спортивной формой, поплелась прочь.
В ту ночь мне снова снился этот проклятый город. Я все бродила и бродила по нему, силилась отыскать людей, хотя и знала, что не найду никого. Наконец двери одного из домов открылись передо мной, я прошла анфиладой залов, в каждом из которых царствовал тлен, а у открытых дверей, ведущих в самый последний зал, замерла. Гвендолин с гравюры сидела передо мной и читала книгу, тихонько нашептывая строчки про себя. Она казалась единственным пятном цвета в этой серой мгле, но когда я протянула к ней руку, рука прошла насквозь. Гвендолин расплылась разноцветным облачком, и я осталась одна.
– … и разве есть истинный мир, кроме того, в котором мы живем?… – повисли в наступившей тишине ее последние слова.
Когда, спустя неделю, Гвендолин явилась мне во сне в третий раз, я поняла, что это уже перебор.
Все мои дни состояли из занятий по проклятой теории магии, которой я была сыта еще в годы первого своего ученичества, и затяжных поисков в библиотеке, где мне все еще не удавалось найти никакой полезной информации ни о сущности истинного мира, ни о ритуалах, которые способны его возродить, ни о тех, кто может быть в этом заинтересован.
Присутствие Даллы тоже помогало мало. Она считала, что вся идея возрождения истинного мира – нездоровый бред фанатичного разума, и тех, кто занимается этим надо брать тепленькими и лечить.
– Дождемся Ночи Силы, – предлагала она, попивая после занятия по боевой магии чай в своей учительской вместе со мной. – Это самый верный вариант. И если наша подруга из дома Сильфов замешана в этом – у нас будет отличный козырь против ее хозяев.