Отпуская своих солдат, Парелло назначил встречу в Виченце 29 апреля для последнего прощания и выплаты последнего жалованья. После этого «добровольцы Франции» разделились на группы по 2-3 человека, и каждый стал искать свой путь к спасению.
Глава 27
Пока главные силы батальона «Фульмине» следовали на север, «добровольцы Франции» направились в Виченцу. Пропуски, выданные партизанами, однако, не всегда помогали. Некоторых морских пехотинцев останавливали на партизанских блокпостах, и иногда расстреливали.
Карло вспоминает:
- По пути к Виченце я иногда слышал на дороге выстрелы: несомненно, это расстреливали кого-то из наших или из другой части. Со мной шли Джованни Боначина и Амос Кальчинелли. Джованни был высоким блондином с голубыми глазами и даже шрамом на щеке – по виду настоящий немец. Эту картину отлично дополнял его сильный иностранный акцент и ботинки немецкого парашютиста, которые он носил. Снова и снова я думал, что на первом же блокпосту нас примут за немцев, пытающихся скрыться, и немедленно расстреляют. К счастью, этого не случилось. Нам всегда удавалось убедить партизан, что мы французские пленные из австрийского концлагеря. Мы быстро дошли до Виченцы, но в назначенное для встречи на площади время Парелло не пришел. Тем временем на площади начинался парад партизан и американских войск, стали собираться горожане, и наше присутствие начало привлекать внимание. Тогда мы решили идти дальше. Только тогда мы поняли, что это такое, когда на тебя охотятся.
Для «добровольцев Франции» начинался трудный путь к спасению, в то время как остальные солдаты батальона «Фульмине», не добравшись до Трентино, сдались американцам.
Каждому из добровольцев пришлось спасаться самому, разыскивая дальних родственников или друзей, и прося у них убежища. Необходимо было также подумать и о своих менее удачливых товарищах, у которых никого не было в Италии.
Карло вспоминает:
- Я решил добраться до своего дяди в Гарласко, и взял с собой в это опасное путешествие Боначину и Кальчинелли. Мы направились в Бергамо, потом в Павию, и, наконец, добрались до Гарласко. По дороге всюду стояли блокпосты с колоритными личностями в самых разнообразных вариантах военной формы. Несомненно, это были «партизаны последнего часа», желавшие таким образом заслужить свое место в истории. Один из них, обыскивая нас, нащупал под моим свитером фотоаппарат, и, приняв его за оружие, чуть не застрелил меня. Еще одна опасная ситуация возникла, когда мы только покинули Виченцу. Хозяин одной таверны узнал нас и приветствовал римским салютом и криком «Decima!», желая сделать нам приятное. К счастью, никто вокруг не обратил на это внимание – все были заняты тем, что пили и праздновали конец войны. В Бергамо мы из газет узнали о смерти Муссолини. В Орио мы зашли в один дом попросить еды, и увидели на кухне обедающих американских солдат. Мы получили одно яйцо на троих и скорее ушли. Через некоторое время нас догнал грузовик, полный партизан, на подножке которого стоял американский офицер – один из тех, кого мы видели в доме. Только его вмешательство спасло нас от расстрела – он поверил нашей истории, что мы французские пленные, возвращающиеся из Клагенфурта. Когда мы пришли в деревню, то несколько дней скрывались в сарае у дяди Боначины – хоть он и был коммунистом, но позволил нам там спрятаться. После этого я и Кальчинелли наконец добрались до Гарласко, и в доме моего дяди нашли убежище в те дни яростной мести, бушевавшей по всей Италии.