— Посторонних мужчин возле террасы не было? — напряженным тоном спросил Шнайдер. — Тех, кто не участвовал в банкете?
— Если честно, я не опрашивал всех гостей, — так же напряженно ответил Шатров. — Никто не позволит мне тратить на это дело месяц или больше.
— А что, дело заведено просто розыскное, не о похищении или убийстве? — встрял Гена. Опер лишь кивнул.
— Но как это получилось? — не унимался журналист. — Девушку умыкнули, и хоть бы хны!
— Пока ни одного доказательства, что это было похищение, а не добровольное отбытие, — пожал плечами Шатров. — Девушка могла уехать с кем-то, и иметь всех в виду.
— А то, что школьница пропала, тоже добровольное? — разгорячился Гена, вскакивая на ноги и в порыве чувств слегка пнув табуретку. — Кстати, она похожа на телезвезду, как две капли воды!
— Вы тоже так думаете? — в светлых глазах Шатрова появился интерес. — Похожи, да. Но школьница вроде сбежала с хахалем. Поймаем, привлечем его за педофилию. А пока пусть бегают.
— С каким хахалем? — голос Гены поднялся до визга. — Что за шутки? Это хахаль ее родителям писал?
— Что писал? — Шатров тоже встал и выпрямился во весь рост. Несмотря на худобу, выглядел он весьма внушительно.
— А вы разве не знаете? Письмо в полиции… у следователя. Он его в газету давать запретил! — Гена слегка притих и попятился к двери.
— Это у Шимусова? Да ему год до пенсии остался, он напрягаться не будет, — мрачно заявил Шатров. — Я этим делом, вообще, не занимаюсь… но что за письмо?
Журналист быстро открыл на айфоне какой-то текст и протянул Шатрову. Тот начал читать, его брови поднимались все выше, по лицу пошли красные пятна.
— Блин… может и хулиганство, конечно… но как же… — бормотал он чуть слышно. — Короче, напишу я рапорт, — он протянул айфон журналисту, нахмурился и отвернулся от нас к окну. — Откуда у вас письмо?
— Так мать Кристины получила, через неделю после того, как дочка исчезла. — Гена с опаской поглядывал на спину опера. — В почтовом ящике валялась открытка с рыбкой, а на обороте вот… Она сначала позвонила этому, вашему… будущему пенсионеру. Тот выслушал и говорит: “Мамаша, не волнуйтесь, это подростки дуркуют. Жива ваша дочка, с каким-то левым мужиком сбежала.” Ну, тут она в газету принялась звонить. Я приехал, открытку заснял, сам позвонил вашему… Шимусову. Он меня знает. Велел приехать, привезти открытку ему. Мы с Татьяной, мамой Кристины, вместе поехали. Он записку взял, сказал, что разберется. Но таким тоном, что… Словом, я спросил, можно ли в газете про письмо упомянуть, а он так зыркнул недобро и рычит: “Только попробуй! Тайна следствия!”