— Не надо, сейчас спущусь, — я тоже слегка развеселилась.
— Только зонтик возьми, если можешь. Тут с утра дождик моросит, я уже сильно подмоченный.
Он ждал на улице, в короткой светло-рыжей замшевой курточке, местами намокшей до бурого цвета, но, увидев меня, тут же просто залил комплиментами, не остались незамеченными ни мои синие глаза, ни стройная фигурка, ни решительный вид. С одной стороны, слушать это было приятно, а с другой, меня так и подмывало сказать о том, что за мной охотится маньяк, и в случае чего я рассчитываю исключительно на его защиту. Прям интересно было бы взглянуть на реакцию.
Тем не менее, о маньяке я говорить не стала, передала ему длинный зонтик-трость, позаимствованный в шкафу Шнайдера, взяла под руку, и мы пошли вперед, как-то незаметно перейдя на обсуждение современных школьников. Если еще точнее, школьниц. Насколько я поняла, в основном с Дантесом контактировали именно они.
Вот раньше девочек выдавали замуж, только они созревали, — вдохновенно говорил Дантес. — Вы же помните: ”Мой Ваня моложе был меня, мой свет. А было мне 13 лет.” А ныне — это ж дети, что в 13 лет, что в 14… То есть мозги детские, а тело уже созрело. Как им на уроках усидеть, когда им на свидания хочется?
Я лишь пожала плечами. Мне вот уже 20, а какие там свидания…
— Я им примеры из русской литературы, о бедной Лизе, о Татьяне, которая чуть себя не погубила… Но нет, они охотнее о куртизанках слушают. Девочки нет, не стали более распущенными. Это всего лишь физиология, она не меняется с веками.
Слушать об абстрактных девочках мне быстро надоело, и я спросила про Кристину.
— Кристинуша… она была невинной, по сравнению со многими. Все ждала своего единственного. Такая чистая, восторженная, как будто прямо из прошлого века к нам заброшена…
Он снова увлекся темой, а вот я отвлеклась. Непонятно, как к маньяку попало ожерелье Кристины — ну, если оно действительно принадлежало девочке. Она ведь уехала из дома без украшений… или все же нет? Но еще более непонятным было то, зачем было фотографировать ожерелье поверх холщового мешка с телом? Да и малахитовые бусы и колечко… зачем? Что это должно было означать? И почему Олеся всю ночь умоляла их отыскать? Да, кто и зачем мне звонил ночью? Это был реальный звонок, или мне приснилось, что чей-то тихий полушепот велел идти к озеру? Надо было с утра проверить, есть ли ночной номер, перезвонить и спросить, чего хотели, но звонок как-то намертво выпал у меня из памяти, а теперь снова всплыл, и показался каким-то… зловещим.
Я извинилась и достала мобильный. Вот ночной звонок, я набрала номер, но абонент был вне сети. Позвонить Шатрову? Я снова извинилась перед ошеломленным Дантесом, набрала номер оперативника, но тот, даже не выслушав, резко ответил: