<…> конечное основание должностеи до инных человеков от благочестия и страха Божия происходит, тако что содружен не был бы человек, аще не был обучен Богознания: и яко самое разсуждение в Богознании далее поступати не может, кроме того что надлежит и помоществует к получению тихомирнаго и содружнаго сего жития. Ибо Богопознание ко спасению душы приводит и от собственнаго Божия откровения происходит. Должности же человека до себе самаго от Богопознания и содружества совокупно происходят: И для того не все по своеи единаго воли человек, что до его самаго надлежит определять, может, частию яко есть почитатель угодныи Бога, частию же да бы полезныи и потребныи член содружества человеческаго мог быти (Пуфендорф 1726, 73–74).
Наряду с долгом перед богом и перед ближним и у Кантемира, и у Пуфендорфа упоминается долг «до себе самаго» – карьерная амбиция, поощрения которой требовали нужды «регулярной» государственности. В трактате Пуфендорфа находится особая глава «О должности человека к себе самому»:
Суть такожде и инныя вещи, которые хотение человеческое зело возбуждают, которым да бы человек удовлесотворил, о том тщатися должен. В сих же первейшее есть, разсуждение своея чести и превосходителства, откуду почтение и слава пред другими раждается изряднейшая, и которая разсуднейших людей о сохранении и умножении себе тщателных творит. <…> Умножителныя чести, и славы и похвалы до толе желати и искати, пока славными и честными делами, доброму содружеству человеческому, пользу творити может: однакож зело подобает оберегатися, да бы ум гордостию и возношением не был надмен. А идеже несть случая, которым бы изящество свое могл показати, да благодушно терпит, ибо не в нашеи власти есть, по произволению своему щастие себе сотворити: но да ожидает лучшаго времене без уныния, понеже таковым случаем никто ему ругатися не может (Там же, 109–111).
Положения политической морали созвучны с наставлениями, извлеченными из Горация и Евангелия: Пуфендорф предостерегает от «гордости», и Кантемир рекомендует «смирение» («Кто того волю смирен исполняет»), а строка «Что завтра будет – искать не крушися» повторяет совет Пуфендорфа «благодушно терпеть» в ожидании случая выказать свое «изящество», то есть «выдающиеся достоинства, превосходство» (Словарь 1979, 219).
Быстрые перемены в карьере Трубецкого подкрепляли это предписание: как напоминали читателям авторские примечания, тот был в 1740 г. «пожалован кавалером святого Александра и назначен губернатором сибирским; но потом ея императорское величество, отменив ту резолюцию, пожаловала его тайным действительным советником и генерал-прокурором» (Кантемир 1956, 218). К конкретным вопросам политической этики отсылали и настойчивые уверения в том, что праведник «От руки высшей <…> в свое время / Пищу, довольну жизнь продлить, имеет» и что «Властелин мира нужду твою знает, / Не лишит пищи, не лишит одежды». Здесь Кантемир возвращается к вопросу о богатстве, занимавшему, как мы видели, узловое место в богословских выкладках Феофанова трактата «Христовы о блаженствах проповеди толкование», сосредоточенных вокруг заповеди «Блажени нищии духом».