Ее беспокоило, как быстро она привыкла к существованию ночных нянь и не возражала, когда няня Эмили застелила в детской узкую кровать.
Флора съела свой одинокий ужин, позволив себе один бокал вина, что, возможно, было ошибкой, потому что вдруг обнаружила, что ей себя ужасно жалко. И вовсе не потому, что она не привыкла есть одна, – у нее было достаточно подобного опыта, к тому же няня Эмили предложила остаться и составить ей компанию.
Только это была не няня Эмили, которую она представляла себе сидящей напротив нее в гостиной.
Покачав головой, Флора допила остатки вина и вернулась в спальню. В спальне была радионяня, но она все равно пошла проведать Джейми. Он крепко спал, его бедный маленький носик покраснел, но затылок, когда она к нему прикоснулась, показался ей уже не таким горячим.
Она отрегулировала скорость вентилятора и подошла к аккуратно застеленной кровати. Она не стала раздеваться, хотя кто‑то уже принес из ее комнаты ночную одежду, а просто легла поверх одеяла, собираясь ненадолго дать отдых глазам.
Судя по всему, Сальваторе не спал. Его камердинер, маленький человечек с хмурым лицом, казалось бы, давно уже должен был догадаться, что что‑то не так. Тем не менее, когда Айво спросил, почему он стоит в коридоре в час ночи, он ответил, что его хозяин закрылся от него, как если бы это было в порядке вещей.
– Я просто жду, чтобы узнать…
Айво покачал головой:
– Идите спать, а я проверю, не надо ли ему что‑нибудь.
– Я должен подготовить его одежду к завтрашнему дню.
– Идите спать, – еще раз повторил Айво.
Дверь была заперта, но Айво вошел через боковую дверь, которая вела прямо в кабинет. Там никого не было, но не это удивило Айво, а царящий на столе беспорядок. Он еще никогда не видел этого огромного стола без аккуратных стопок бумаг и ровных рядов остро заточенных карандашей.
В гостиной ревел телевизор, но Сальваторе там тоже не было. В конце концов он нашел его. Он сидел на табурете в спальне, уставившись в стену пустым взглядом.
– Не спится. – Он, казалось, ничуть не был удивлен, увидев в такой поздний час внука. – Кажется, они что‑то добавили в воду, – произнес он тоном заговорщика, – но я все равно увижу завтра ребенка… Они уже приехали?
– Да, дедушка. У ребенка насморк.
– Не зови докторов, они все шарлатаны.
Айво сжал пальцы так, что побелели костяшки пальцев. В детстве этот человек казался ему великаном. Его боялись, но уважали. Видеть его в таком состоянии было мучительно.
И все же были еще люди, которые уважали его, возможно, даже любили – что еще, кроме любви, могло заставить их продолжать служить ему с беспрекословной преданностью?