— Мы бы и рады вам помочь, почтенный. Но тут такое дело. — короткобородый скосил глаза на слабо шевельнувшегося виночерпия. — Приказ нам для этого необходим от почтеннейшего Сарбарта. Без приказа никак не можем.
— Почему не можете? — озадаченно спросил Ранбарт, совершенно не ожидавший такого поворота событий.
— Потому что почтеннейший Сарбарт, как сознание во время усекновения потерял, так до сих пор в себя придти не может. Видимо очень крепко головой об пол приложился во время падения. Тут, знаете ли, не до приказов.
Пораженный логичным и всеобъемлющим объяснением, юноша не сразу обратил внимание на чудовищное в своем мертвящем ужасе слово «усекновение». А когда обратил, то по его спине пробежала волна холода и на несколько долгих мгновений сковала сердце. Причем за короткое время это слово Ранбарт слышал уже второй раз. Первый раз парень не придал этому особого значения. Списал на несколько нервическую реакцию Хранителя королевских амбаров. Причем реакцию не понятную и неизвестно зачем на него выплеснутую.
Точно неизвестно, кто и когда впервые применил страшную в своём мраке казнь. Много слухов по этому поводу ходило. Вроде зародилась традиция усекновения еще в те далекие времена, когда никакого королевства не существовало, а пещеры обживали самые первые рода гномов созданные Первоначальным. Еще мужики артельные болтали, что вроде даже еще раньше самую страшную казнь придумали. Хотя не очень понятно кто именно. Гномов Владыка еще не создал. Да и сам Ортрун в пещеры еще не пришел. Бродил где-то по белу свету, мудрости невероятной набирался.
Единственный достоверный факт заключался в том, что Владыка усекновение не одобрял. Но почему не запретил эту древнею и невероятно жестокую казнь, даже старейшины объяснить не могли. Да и короли Рудного тоже не запретили. Но как-то так вышло, что последнее усекновение произвел Шлюксбарт Второй еще в самом начале своего правления. Случилось это более четырехсот лет назад. После этого такая страшная казнь никогда не проводилась. А вот сегодня похоже Его Величество кого-то милостиво и усек по кротости своей смиренной. Тогда понятно почему сановники и придворные по замку бегают, как ошпаренные и лежат без чувств на полу, словно наевшийся изумрудами клин слизи. Так как страшнее усекновения для гнома ничего нет и быть не может.
Оно и понятно. Имущество казненного всё в казну королевскую идет. Вместе с домочадцами и слугами. А самого усеченного Владыка к себе в Небесные чертоги не принимает. Кстати и правильно! Что там делать усеченному? Бороду свою отрубленную искать? Так надо было здесь, под землей, головой думать и не доводить дело до усекновения!