Какой светлый ум у Валери! Могу поручиться, что она не склонна к насилию и не мужененавистница. Да, она очень рассержена, и она — Человеконенавистница. Я почувствовала, что передо мной весьма специфическая личность. Интеллект Валери буквально заполнял собой пространство — он лучился и вибрировал. У нее нет сочувствия к врагам — людям, но она вовсе не считает всех мужчин врагами. Она четко определила врага — управляющие, как она выражается, «кучи говна».
Но такое описание не исчерпывает всей личности. Мне она больше напоминает Рембо, нежели Че, и вряд ли она когда-нибудь станет революционеркой в политическом, левом смысле слова. Быть может, такие разрушительницы не способны преобразовать свою энергию — они могут лишь вдохновлять других. Не знаю. Но она скорее умрет или навсегда останется в дурдоме, чем уступит хотя бы пядь своей внутренней свободы. Она свободный человек. Именно это неодолимое чувство я испытывала в ее присутствии.
Перед нашей группой встала важная задача — раздобыть для Валери экземпляр ее пьесы «Засунь себе в задницу!» Похоже, после стрельбы в Уорхола она жалеет лишь о том, что не забрала обратно свою пьесу. Единственный экземпляр хранился у него два года, и Уорхол не отдавал его Валери, а потом либо потерял, либо украл.
Мне так понравилось, как она исполняла ее от лица разных персонажей. Наверное, она могла бы восстановить всю пьесу по памяти, но для нее важен сам документ — ее собственная машинописная копия. Она сказала, что «Засунь себе в задницу!» — лишь одно из названий пьесы, и упомянула другие: «От колыбели и до лодки», «Большой отстой», «Из грязи в князи». Мое любимое — «От колыбели и до лодки». В его основе лежит старое изречение о том, что рука, качающая колыбель, правит миром, а персонаж Валери говорит: «Пока рука качает колыбель, она не может раскачивать лодку», поэтому — «от колыбели и до лодки». Еще в пьесе есть фраза о том, что буква S в символе доллара означает «секс». И это правда во всех отношениях.
* * *
Как ни печально, Валери умерла, так и не увидев свою пьесу на сцене. В апреле 1988 года Валери обнаружили мертвой в отеле «Бристоль» — приюте для бездомных на Мейсон-стрит, примерно в миле от того места, где я жила с 1973 года. Я понятия не имела, что она в Сан-Франциско, и ее смерть не попала в газеты. В те годы, когда Валери жила там, я была в Центральной Америке.
В 1990 году, взявшись за мемуары о начале женского освободительного движения, я перечитала все, что написала в то время, в основном под влиянием Соланас. Перечитала я и «ОТБРОС: манифест», и спустя два десятилетия, несмотря на то, что многое радикально изменилось, он оказался все таким же актуальным, свежим и уморительным. Жан-Луи, уже давно не супруг, а просто хороший друг, подарил с полтысячи страниц моих писем, которые бережно хранил: большинство датировались летом 1968 года и были посвящены Валери. Я начала ее разыскивать и вскоре выяснила, что она умерла двумя годами ранее. Я снова попыталась найти ее пьесу «Засунь себе в задницу!», но безуспешно. В памяти остались лишь обрывки диалогов и персонажи, о которых она мне рассказывала.