Настоящее сообщество состоит из личностей — не просто из представителей вида, не из пар, — уважающих индивидуальность и частную жизнь друг друга и в то же время взаимодействующих интеллектуально и эмоционально: свободные души в свободных отношениях сотрудничают ради общей цели. Традиционалисты говорят, что главная ячейка «общества» — семья; «хиппи» говорят, что племя; никто не говорит, что индивид.
«Хиппи» болтает про индивидуальность, но постигает ее не лучше любого другого мужчины. «Хиппи» жаждет вернуться к Природе, к полям и лесам, к обиталищам пушистых зверьков — поскольку и сам один из них, — прочь от городов, где хотя бы прослеживаются зачатки цивилизации; он хочет жить на уровне биологического вида, проводя время за простой неинтеллектуальной деятельностью — фермерство, ебля, нанизывание бус. Наиглавнейшее занятие в коммуне, ее основа — групповуха. «Хиппи» в коммуне привлекает в основном обещание доступных пизд — главный предмет всеобщего потребления, только попроси, — но, ослепленный жадностью, он не предвидит, что придется делиться с другими мужчинами и что сами эти пизды — предмет ревности и собственничества.
Мужчины не способны сотрудничать для достижения общей цели, потому что цель каждого мужчины — пизда только для него. Посему коммуна обречена на провал: каждый «хиппи» в панике схватит любую дурочку, которая от него тащится, и побыстрее увезет ее в пригород. Мужчина не способен развиваться социально, он просто мечется между изоляцией и групповухой.
Конформизм
Желая быть индивидуальностью, мужчина однако боится всего, что хоть немного отличает его от других особей; эти отличия наводят на подозрения, что он не настоящий «Мужчина», что он пассивен и абсолютно сексуален — а это очень неприятное предположение. Если другие мужчины — «А», а он нет, тогда он не мужчина, он, наверное, пидор. Поэтому он старается подтвердить свою «Мужественность», пытаясь во всем походить на других мужчин. Непохожесть других мужчин, как и его собственная, пугает его; это значит, что они пидоры, которых нужно всячески избегать, поэтому он добивается, чтобы остальные мужчины подчинялись общим правилам.
Самец осмеливается быть самобытным настолько, насколько приемлет свою пассивность и свое желание быть женщиной, свою голубизну. Дальше всех от мужчин — трансвестит, но и он, несмотря на свои отличия, абсолютно похож на других трансвеститов, он функционален, у него есть самость: он женщина. Он старается избавиться от своих тревог — но индивидуальности как не было, так и нет. Не вполне уверенный, что он женщина, сильно сомневаясь, что удалось ею стать, он невольно подчиняется стереотипу мужского восприятия женщины, превращаясь в набор претенциозных ужимок.