Я злая и мрачная, потому что Жан-Луи называет меня mi esposa — «моя жена». Он обращается так ко мне уже две недели: нам пришлось уладить формальности, чтобы я могла получить французский паспорт, с которым можно поехать на Кубу без визы. Думаю, Жан-Луи устроил эту встречу, чтобы отговорить меня от поездки на Кубу. Артуро называет Фиделя «статистом на службе у советского империализма». Я уезжаю на Кубу в пятницу — через три дня. Жан-Луи пошел на попятный. По-моему, всерьез он туда и не собирался, просто хотел заманить меня в ловушку брака и использовал паспорт как приманку. Это сработало, и теперь я чувствую, что меня обманули, мною манипулируют.
Пять лет назад я бросила мужа и ребенка и поклялась, что больше никогда не буду женой и матерью. Я стала феминисткой (в теории) в 1963 году, прочитав «Второй пол» Симоны де Бовуар, но, как и она, на практике осталась неэмансипированной.
Четыре года я проучилась вместе с горсткой студенток в магистратуре исторического факультета Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. К каждой из нас приставали известные профессора, и всех нас оскорбляли аспиранты (у них сплошь были жены и любовницы, которые финансово их поддерживали, готовили, стирали, а в придачу еще и печатали на машинке их произведения). Уже целых два года проводились студенческие акции протеста против войны во Вьетнаме, апартеида и губернатора Рейгана — и все эти акции возглавляли мужчины. После этого, после бесконечных дискуссий о произведениях Р. Д. Лэйнга, Пола Гудмена, Маршалла Маклюэна, Герберта Маркузе, Клода Леви-Стросса, Жака Лакана, Жан-Поля Сартра, Жан-Люка Годара, Франсуа Трюффо и т. д. и т. п. к 1968 году моя практика начала догонять теорию. Главным образом я делала публичные выпады против мужчин, в частности, Жан-Луи и его друзей, и громко хлопала дверьми.
Поэтому я убежала из Калифорнийского в Беркли, полагая, что проблема в Лос-Анджелесе и Жан-Луи, но обнаружила, что умных независимых женщин не берут в активистки. Затем, тяжело пережив убийство Мартина Лютера Кинга, Жан-Луи уговорил меня поехать на Кубу.
А теперь вернемся в «Сэнборнс» — к тому судьбоносному дню. Артуро, умный, напористый и злой, характером напоминает Жана-Луи. Разглагольствуя, стучит по левой ладони свернутым в трубку таблоидом. Потом разворачивает газету, желая проиллюстрировать свой тезис о том, что ЦРУ контролирует мексиканскую тайную полицию. Рассказывает, что американские специалисты по контролю над толпой приехали в Мехико учить местную полицию, как обращаться с демонстрантами во время Олимпийских игр. Мне на глаза попадается заголовок небольшой заметки. Я хватаю газету. Понедельник, 3 июня, Нью-Йорк: «Сторонница сверхвласти женщин стреляла в Энди Уорхола». Присматриваюсь повнимательнее и не могу поверить своим глазам: «Сторонница сверхвласти женщин стреляла…»