— В Фехервар?
— В ту сторону.
— Далеко и небезопасно.
— Знаю, а что делать, раз надо? Скажи-ка своим приятелям, пусть перетащат моего конягу через кювет.
Пограничник внимательно посмотрел сначала на «зюндапп», потом на кювет.
— Все равно он у тебя застрянет на пашне, — неуверенно проговорил он.
— Этот-то? Не смеши меня, дружище! Он больше катался по полям, чем по дороге.
— Верю, господин унтер-офицер, но только как вы с ним потом опять на дорогу выберетесь?
— По мосту или на переезде. И пехоте надо как-то выезжать, не так ли? Но это уж моя забота. Перетащите меня, в награду получите пачку сигарет.
Пограничник охотно кивнул в знак согласия.
— Ладно. Сейчас позову ребят.
Однако до этого дело не дошло. Далеко впереди, на вершине холма, началось вдруг быстрое движение, послышалось пулеметное «тра-та-та».
Немецкие вездеходы поспешили в противоположную сторону, за ними последовали несколько здоровенных «тигров», на ходу стреляя назад. Слева, на размякших полях, появилась отступавшая пехота. Двигаясь в разрозненной цепи, солдаты шагали с трудом: на сапогах налипли ошметки грязи величиной с тарелку.
— Русские прорвали фронт! — крикнул какой-то солдат, бегущий от головы колонны. Он кричал еще и еще, пока на обочину не вышел жандарм и не отвесил ему звонкую пощечину.
Впереди несколько орудий развернулись в боевое положение. Через минуту они уже стреляли прямой наводкой по седлу холма, где виднелись фигурки солдат и машины. Наконец вся длинная колонна машин оживилась. Послышались команды, крики:
— Вперед, марш! В окопы, черт возьми, в окопы! Вон они, готовенькие, бегом! Третья рота, по машинам!
Мольнар завел свой «зюндапп». Лучше отсюда поскорее убраться, а то в конце концов и тут найдется кто-нибудь, у кого появится желание покомандовать Мольнаром. И он медленно развернулся.
Русские уже обстреливали шоссе. По бетону, словно град, били пулеметные очереди. Что-то щелкнуло у самого колена Мольнара, но он даже побоялся туда взглянуть. Слава богу, мотоцикл мчался дальше. Только бы выбраться из этой западни, и как можно скорее! Доехав до первого перекрестка, Мольнар свернул налево и километров пять несся по разбитой гравиевой дороге. Мотоцикл под ним подпрыгивал, как коза. Иногда встречались небольшие группы солдат, шагавших на восток, местность, в общем, была тихой и не внушала опасений.
На окраине какого-то села на табличке, забрызганной грязью, было написано то ли «Радец», то ли «Редец». Мольнар осмотрел мотоцикл. На первый взгляд — никаких повреждений. Машина эта живучая, небось поработает еще и после войны. Мольнар выключил мотор и завел снова: все в полном порядке. Он уже хотел сесть в седло, но тут вдруг заметил, что из аккумулятора капает. Пуля продырявила его насквозь, пробила все ячейки, изуродовала все пластинки.