Однако мои слова, видимо, не очень-то успокоили хуторян, которые разошлись по своим домам, оживленно обсуждая, что с ними будет. Их не приободрило даже то, что Ирен осталась с ними, заявив, что у нее есть оружие и они могут теперь никого не бояться.
Прежде чем отправиться в лес, в котором скрылись диверсанты, я попросил Ирен, чтобы она в случае чего предупредила нас об опасности тремя выстрелами в воздух.
Молодой лес густо зарос кустарником, пробираться через который было не так-то легко.
Вытянувшись цепочкой на расстоянии видимости, мы вошли в лес. Мишенька шел справа, а я — слева. Я предупредил своих людей, чтобы они были особенно осторожны и не теряли друг друга из виду, а в случае обнаружения противника немедленно открывали огонь.
Под вечер пошел такой густой снег, что очень скоро мы уже не видели дальше своего носа.
Когда мы вышли на противоположную окраину леса, стемнело. Остановились, чтобы решить, что делать дальше: то ли продолжать поиски ночью, то ли немедленно вернуться на хутор.
Бубик предлагал идти дальше, чтобы не дать диверсантам уйти или завести нас в какую-нибудь ловушку. Пишта Тот настаивал на том, чтобы вернуться на хутор. Откровенно говоря, я не знал, как мне следует поступить. Разумеется, я хотел как можно скорее поймать диверсантов, но в то же время боялся, как бы мои люди при таком снегопаде сами не нарвались на огонь противника. Верное решение принял Мишенька, заявив, что в такую непогоду мы все равно никого не увидим и нам лучше вернуться на хутор.
По узенькой тропинке мы спустились с холма и благополучно добрались до хутора, где нас уже ожидал майор Головкин, который привел с собой двух солдат из комендатуры.
Майор сказал, что он оповестил о случившемся все соседние комендатуры и они тотчас же подключились к розыску диверсантов.
Я же со своей стороны решил, что неплохо было бы оповестить об этом и местную полицию, с тем чтобы были выставлены усиленные посты в селе, а всех свободных полицейских направить сюда.
Майор Головкин согласился с моим планом. Втроем мы пошли в село.
Бубик заступил на пост у ворот, а я занялся распределением людей. Шестерых я назначил в патрулирование по селу, маленького Даниэля — связным, а остальным приказал ровно в восемь утра прибыть на хутор Рушки, имея на руках суточный паек.
Я понимал, что денек нас ждет жаркий. Головкин сказал, что своими черными делами диверсанты пытаются подорвать честь и авторитет Советской Армии, а следовательно, думал я, и честь новой, народной полиции, начальником которой я являюсь.
Несмотря на усталость, спать мне не хотелось. Походив по кабинету, я вышел во двор и подошел к стоявшему у ворот Бубику.