В этот момент появился мастер. Аккумулятор оказался довольно приличным. Однако мастер не выпускал его из рук, желая узнать, что за него получит.
— А что у фас?
Мольнар достал из коляски сундучок, в котором было все, как в деревенской лавке: нитки, спички, мыло, носовые платки, лезвия для бритв, белье, ткань, даже женские платки. И все это в окружении банок со свиной тушенкой и батонами салями.
— Хорошо, — заметил мастер, поедая глазами содержимое сундучка.
— Неплохо, но я видывал и получше.
Мольнар вспоминал чемодан фельдфебеля Падлака из роты пулеметчиков. Сделали тот чемодан в Китае из толпой коровьей кожи, и он был здоров, как корабельный сундук. В него встроили выдвижные отделения, как ящики, и каждое было битком набито товаром. Падлак мог на ходу вырвать золотые зубы у любого зеваки. Он прошел всю Украину и везде воровал. Обкрадывал даже казенные склады. На пути следования их батальона не было такого места, где бы Падлак не стянул чего-нибудь. На него за это даже никто и не сердился. Он не был конкурентом, вызывавшим раздражение и злость. Для других жуликов он был истинным художником, мастером, и следовать по его стопам считалось честью, а достичь его высот было просто невозможно.
У Падлака была такая круглая, румяная, честная физиономия, что он вполне мог бы сойти за деревенского священника. Даже если бы его поймали на месте преступления, трудно было бы поверить, что он вор. Но поймать его никто не мог. Ни разу. Правда, один и тот же трюк он никогда не повторял. Падлак всегда умел оставаться оригинальным. Весь батальон покатывался со смеху, когда он ловко обчистил часовой магазин в Берегово, а потом раздавал каждому встречному и поперечному похожие на картофелины карманные часы «Росскопф». Себе он оставил лишь одни часы — правда, золотые.
Войдя к местному часовщику в мастерскую, он заявил, что до армии сам работал часовщиком и теперь хотел бы почистить и отрегулировать собственные часы, а то они, мол, то спешат, то отстают.
Хозяину мастерской сразу же понравился этот приятный на вид унтер-офицер.
— Конечно, коллега, — сказал он. — Садитесь к столу, весь инструмент здесь.
А сам, бедняга, вышел по какому-то делу. Вернувшись, он сразу же заметил, что на прилавке под стеклом ничего нет. Часовщик заорал, а Падлак смотрел на него через вставленную в глаз лупу, как бы не понимая, что тут произошло. Часовщик заплакал, начал спрашивать, не заходил ли кто без него в мастерскую.
Падлак, как ни в чем не бывало, отвечал, что заходил какой-то тип, похожий на цыгана, хотел часы свои продать. Падлак, мол, велел ему подождать и больше на него не смотрел.