Мариш сбросила с плеч пиджак и отдала его Мишкеи.
— Пока дойду до дому, обсохну на солнце, будто и не мокла под дождем.
— Вы мне так и не ответили, — остановил ее Мишкеи.
Мариш опустила голову, исподлобья наблюдая за выражением лица агронома.
— Жизнь долгая. Поживем — увидим! — сказала она и, уже выйдя на обочину дороги, улыбнулась ему шаловливой девичьей улыбкой.
Мишкеи долго стоял у сарая. Фигура женщины уже почти скрылась в зарослях зеленеющей кукурузы, а он все стоял, переминаясь с ноги на ногу, закусив во рту вместо сигареты соломинку.
— А я подожду! — громко крикнул Мишкеи одинокому кусту крыжовника, росшему возле сарая. — Подожду… Но уж потом не отдам тебя никому.
И, насвистывая, пошел догонять председателя.
В конце января 1945 года меня срочно вызвали в штаб, где подполковник Агаев, седовласый, с выражением усталости на лице, коротко сказал:
— Возможно, нам придется временно отойти на новые позиции. Мы должны быть готовы к этому.
Вместе со мной был командир взвода Лайи Родан, по выражению лица которого я догадался, что он очень зол. Шея под воротником шинели была багровой. Оно и не удивительно: гитлеровская артиллерия здорово нас обстреливала, фашистские танки не раз прорывали и без того слабую линию обороны, а сосредоточение советских войск, казалось, навсегда остановилось. Дыры в обороне «штопали» одними и теми же частями, которые перебрасывались с одного участка на другой. Если кого-нибудь из штабных офицеров спрашивали о том, не случилось ли какой беды, тот только махал рукой, ронял традиционное «все в порядке», добавляя, что причин для беспокойства никаких нет.
Теперь это «все в порядке» и давало о себе знать. Родан нервно трогал рукой оружие, которым он весь был обвешан, как ружейная пирамида. Спереди у него висел автомат, по бокам два «фроммера» и несколько ручных гранат, которые колотились друг о друга во время ходьбы. По-русски он не говорил, но зато говорил по-сербски, и к тому же довольно бегло, а когда волновался, то так и строчил, как из пулемета.
— Как же это получилось? — спросил он у Агаева.
— А что?
— Почему нам ни одного слова не сказали, пока дело не дошло до такого состояния?
— Мы и сами раньше ничего не знали.
— Что? Нам и то все ясно! Вот уж какой день не подходит подкрепление!
Агаев вынул платок и вытер воспаленные веки.
— Позавчера еще прибыло, — сказал он. — А вчера на рассвете ледоход снес у Хароша временный мост, и, пока не наведем новый, придется пережить несколько трудных деньков. На лодках через Дунай в крайнем случае можно перебросить только боеприпасы, живую силу не перебросишь, а технику тем более. — Сложив платок, Агаев спрятал его в карман. — Удовлетворены вы моим сообщением?