Моложавая, стройная, с пышными белыми волосами, она мало напоминала мою скромную старую знакомую, лишь смеющиеся глаза с лучиками многочисленных морщинок были все теми же.
Киллер на полу притих, похоже, полностью сорвав голос, и лишь судорожно хрипел.
— Он и маму и дочку усыпил газом из баллончика, вон, тот валяется в углу. Я препятствовать не стала, не хотела, чтобы твоя дочка видела, как я колени уроду прострелю. Не для ребенка такое зрелище.
— Она спит? Ты не врешь? — никак не верила я. — Я должна посмотреть!
— Стоять! — разозлилась Лаура. — Погоди ты, мне уходить пора. Сейчас соседи на крики и выстрелы точно полицию вызовут. Но ты должна запереть квартиру, никого не впускать и вызвать Оскара. Ему скажешь, что стреляла ты. Но для прессы это он сидел в засаде, ожидая маньяка. И собственноручно стрелял ему по ногам. Вот, держи.
Рукой, затянутой в тонкую лайковую перчатку, она протянула мне большой пистолет с какой-то громоздкой насадкой.
— Оскар должен обязательно его подержать в руках, может даже на курок чуть нажать. Там нет больше патронов. Давай, подруга, не дрейфи. Звони, а потом к дочке подойдешь. И не психуй, она еще минут двадцать точно проспит, я этот газ прекрасно знаю. Все, мне пора.
Пистолет выпал у меня из рук, я с рыданиями бросилась Лауре на шею. Она ласково погладила меня по голове, затем мягко отстранила, прислонив спиной к стенке, сделала шаг назад и на секунду застыла в дверях:
— И не думай, что обнимашками отделаешься! За тобой теперь должооок!
Она скрылась из виду, а я под завывания простреленного и избитого киллера бросилась к двери, по ходу набирая знакомый номер:
— Виктор только что напал на мою дочку. Она усыплена. У маньяка прострелены оба колена. Срочно приезжай, скажем, что стрелял ты.
— Еду. — Оскар отключился, а я заперла дверь на щеколду и лишь тогда, судорожно выдохнув и перекрестившись, снова подошла к дочери.
Я сидела в фойе похоронного бюро и пыталась выжать из себя нужные слова, но мысли путались, и самые простые вопросы вгоняли в ступор… Где организовать прощание, нужно ли отпевание? Я должна была достойно похоронить то, что осталось от моего некогда любимого мужа. Всю неделю я передвигалась по городу, словно во сне, все пыталась восстановить в памяти самые яркие моменты нашей любви, но в памяти всплывали лишь боль и страх. Наверное, наша любовь держалась на адреналине. Мы все время попадали в какие-то мутные, кровавые истории. Вероятно, это происходило из-за моей любви к криминальным загадкам? Из-за моей работы — сначала в гадальном салоне, а потом в частном сыске?