Ничто не длится вечно.
Вздымающиеся волны медленно отступают, нежное прикосновение Аида возвращает меня на землю. Он выскальзывает из меня и сдвигает меня достаточно, чтобы убрать свой член, но я не в состоянии сделать больше, чем позволить ему двигать мной по своей воле. Когда он, наконец, сажает меня к себе на колени, я кладу голову ему на грудь и медленно выдыхаю.
— Эм.
Его смех щекочет мне щеку.
— Да?
Я не уверена, что должен сказать. Поблагодарить его? Спроси его, не накачал ли он меня каким-нибудь волшебным афродизиаком, потому что я никогда раньше так не кончала? Обвинять его в грязной игре? Я прижимаюсь ближе.
— Ты не кончил.
— Нет.
Что-то вроде неуверенности пронизывает меня, приглушая восхитительное ощущение невесомости в моих костях.
— Почему нет?
Он проводит рукой по моему позвоночнику.
— Потому что я еще далеко не закончил с тобой.
Глава 15Аид
Больше всего на свете я хочу отнести Персефону в свою комнату и закончить то, что мы начали. Хотя мне уже следовало бы знать лучше, она снова удивила меня. Я хочу продолжать изучать ее, находить каждую ее фантазию, чтобы я мог заставлять ее кончать снова и снова.
К сожалению, ночь еще далека от завершения. Мы уже повеселились. Теперь пришло время для политики.
Я не могу удержаться, чтобы не поцеловать ее в висок.
— Шоу почти закончилось.
— По крайней мере, одно из них уже есть. — Она утыкается носом мне в грудь, как кошка,
ищущая домашних животных. Это заставляет мое сердце неприятно стучать. Она закрыла глаза и прижалась ко мне, как будто я ее любимое одеяло. Это… мило.
— Персефона. — Я вложил в свой тон ровно столько язвительности, чтобы заставить ее
посмотреть на меня.
— Мы должны играть, по крайней мере, некоторое время. Вот в чем суть сегодняшнего вечера. -
За исключением того, что было слишком легко забыть об этом, как только я вошел в нее. Комната исчезла, пока все, что я мог видеть, была она.
Ее брови сходятся вместе, и она вздыхает.
— Я знала, что попросить просто продолжать трахаться до рассвета, будет слишком много.
Мне приходится подавлять улыбку.
— Я думаю, мы можем потратить время, которое это займет.
— Ага. — Она теребит одну из пуговиц моей рубашки и бросает на меня лукавый взгляд. — Не
думаю, что ты загладишь свою вину передо мной позже?
— Ты невозможна.
— Ты единственный, кто, кажется, раскрывает эту мою сторону.
Мне это нравится, в каком-то извращенном смысле. Персефона может действовать мне на нервы, как никто из тех, кого я когда-либо встречал, но мне нравится наше подшучивание больше, чем я имею на это право. Мне многое нравится в Персефоне. Я избавлен от необходимости придумывать ответ, когда немного загорается свет и приближается белый мужчина. Он потрясающе красив, его черты настолько совершенны, что на него почти больно смотреть. Квадратная челюсть, чувственные губы, буйная копна вьющихся светлых волос на голове. Он выглядит слишком красивым, чтобы воспринимать его всерьез, но он сын Афродиты. Я точно знаю, что он выполняет для нее неприятные поручения, чтобы она могла держать свои руки в чистоте. Он чрезвычайно опасен.