* * *
Вот что надо сказать про Люка. До того самого дня, когда погибли наши родители, не припомню, чтобы он хоть раз взял на руки Бо. Ни разу. Мэтт носил ее на руках, а Люк – нет. И не помню, чтобы Люк проявлял к нам хоть какой-то интерес, разве что иногда бранился или перешучивался с Мэттом; он нас будто не замечал.
* * *
Наутро Люка дома не оказалось.
Постель его была смята, на кухонной стойке осталась миска хлопьев, а сам Люк будто сквозь землю провалился. Им с Мэттом пора было собираться на ферму.
– Может, он уже там, – предположила тетя Энни. – Решил выйти пораньше.
– Как бы не так, – буркнул Мэтт. Он был вне себя. Он уже обувался, стоя у дверей, яростно затягивал шнурки, заправлял джинсы в рабочие ботинки, чтобы не набилась внутрь солома.
– Куда он делся? – спросила я.
– Не знаю, Кейт. Хоть бы записку оставил, да где там! Люк есть Люк. То-то будет праздник, если он хоть раз нам сообщит о своих планах!
Так оно и было. Люк, прежний Люк, каким он был всего два месяца назад, вечно забывал говорить, куда уходит и когда вернется, и этим злил родителей. Мэтту в ту пору было все равно, его это не касалось.
Я посасывала порезанный палец. Мне стало страшно: а вдруг Люк не вернется? Сбежал или погиб?
– Но куда он, по-твоему, делся?
– Не знаю, Кейт, да и неважно. А важно, что если он через две минуты не вернется, то мы на работу опоздаем.
– Что поделать, иди без него, – сказала тетя Энни. Она делала им к обеду бутерброды, настоящие фермерские бутерброды – огромные ломти хлеба и на каждом шмат мяса в палец толщиной. – Пусть сам выкручивается. Может, он уехал зачем-то в город? Смог бы он сейчас туда добраться?
– Мог с молоковозом уехать. Мистер Джени в четыре утра выезжает – может, он его и подвез.
– Он вернется? – Голос у меня задрожал, ведь наши родители погибли по дороге в город.
– Вернется, никуда не денется. Не знаю только, что я скажу старику Паю, он со злости лопнет.
– Но откуда ты знаешь, что он вернется?
– Знаю, и все, Кейт. Оставь палец в покое. – Он вытащил руку у меня изо рта. – Знаю, и все, понятно? Знаю.
* * *
Утро я провела за домашними хлопотами, а почти весь день – у озера с Бо. Бо объявила тете Энни войну. Она, как видно, считала тетю Энни виновницей всех своих бед и решила с ней биться не на жизнь, а на смерть. Думаю, Бо победила бы. И подозреваю, что так думала и тетя Энни.
Итак, тетя Энни изгнала нас из дома, дав себе передышку, чтобы выстроить оборону. Так и вижу, как мы шагаем по тропинке к берегу – я еле плетусь, а Бо топает, взметая крохотные облачка пыли. Волосы у меня свисают сосульками, а у Бо стоят дыбом и будто пышут гневным жаром. Хороши сестрички!