Вот и все.
И на наших глазах он вновь слился с деревьями. Мэтт и Люк переглянулись. Люк осторожно прикрыл дверь.
– Странно, – заметил Мэтт.
– Думаешь, что-то случилось?
– Кто знает.
Больше мы об этом не вспоминали. Мэтт и я домыли посуду, Люк уложил Бо, на том и кончилось.
Теперь мне кажется, Лори надеялся поговорить с Люком или Мэттом. Не знаю, что еще могло привести его к нам. За пределами семьи ближе Мэтта и Люка у него никого не было, много лет они работали бок о бок на отцовских полях, кому же еще довериться, как не им?
Но если на то пошло, не могу представить, чтобы Лори Пай с кем-то беседовал по душам. Вижу перед собой его белое как мел лицо, будоражащие глаза и не верю, что он мог произнести те слова, которые ему так надо было сказать.
Разве что – кроме этого, ничего в голову не приходит – его занесло к нам почти случайно. Решил пройтись и очутился рядом с нашим домом, но даже это подразумевает, что он, вольно или невольно, искал собеседника.
Ну так вот, он заглянул в сумерках в наше окно. Наблюдал. Догадываюсь, какое мы произвели впечатление. Груз на плечах Мэтта и Люка, беспомощность Бо, мое безутешное горе – все было от него скрыто. А увидел он чистоту и порядок в доме, мирную, уютную семейную картину, – увидел, что мы живем-поживаем, помогаем друг другу, старший держит на руках младшую. Словом, перед ним предстала идиллия. Ну и как тут зайдешь и расскажешь, что за ужас творится у тебя в семье? Если бы Бо плакала, или Мэтт и Люк ссорились, или даже не будь мы там все вместе, в сияющей чистотой кухне, то он бы, наверное, решился. Просто вечер он выбрал не тот.
* * *
В городе для Люка с его необычным графиком не нашлось никакой работы, зато он устроился в лавку Маклинов. Вряд ли супругам Маклин в самом деле нужна была помощь. Лавку они держали уже двадцать лет и до сих пор отлично управлялись сами. И все-таки они предложили Люку у них поработать часа по два-три в день, и никому из нас в голову не пришло, что они делают нам доброе дело.
Странная это была семья – и все вместе, и каждый в отдельности. Если в одном конце комнаты поместить самых разных детей, а в другом родителей и попробовать угадать, кто чей, то про Салли ни за что не подумаешь, что она дочь Маклинов. Во-первых, оба они были низенькие, неприметные, а Салли рослая, с огненно-рыжими волосами. Во-вторых, супруги Маклин оба слыли тихонями, а Салли, особенно в ранней юности, – совсем наоборот. Чего стоят одни ее позы и жесты – как она стояла подбоченясь, выпятив грудь, чуть задрав подбородок… Я уверена, совсем не этим языком тела изъяснялась миссис Маклин, а мистер Маклин вряд ли его понимал.