— Мне даже вид делать не придется, — заверила я.
— Вот и прекрасно, вот и договорились!
— Тогда сейчас подпишем договор…
Мы с Гошей дисциплинированно поднялись и вышли из кабинета. Договор «наше все» всегда подписывает один на один с клиентом.
— Пять минут, не больше, — предположила я. — Прочтет договор и без лишних вопросов подпишет.
— Две, — возразила Нина. — Там текста одна страничка, и вряд ли он будет так уж внимательно вчитываться. Проглядит и подпишет.
— Тридцать секунд, — сказал свое веское слово Гоша. — А то и меньше. Он вообще не станет читать, подмахнет не глядя. Не может же он оскорбить порядочных людей недоверием.
— Ты действительно считаешь, что… — Я не договорила, потому что дверь кабинета открылась, и вышел Рестаев.
— Всего хорошего, — вежливо поклонился он.
— Всего хорошего, — нестройным хором ответили мы.
— Жду вас завтра утром. — Теперь Рестаев обратился персонально ко мне. — Я предупрежу вахтера.
— Я буду вовремя. — Легкий книксен, который я автоматически сделала, выглядел нелепо: джинсы не та одежда, которая уместна для реверанса, но Рестаеву, похоже, понравилось. Я дождалась, пока дверь за ним закроется, и только тогда обернулась к Гоше: — Странный человек. Он действительно такой?
— Какой — такой?
— Ну, такой… не от мира сего?
— Почему сразу «не от мира сего»? Просто у него свой взгляд на жизнь. — Напарник развернул меня в сторону кабинета шефа и легким шлепком придал «ускорение в заданном направлении».
Я послушно вернулась на мягкий стул справа от Александра Сергеевича. Гоша присел рядом, а Ниночка привычно встала в дверях, привалившись к косяку и постукивая карандашом по корешку блокнота.
Александр Сергеевич окинул нас взглядом и, так же привычно, спросил:
— Что скажете, молодежь?
Известно, что на военном совете первым положено высказываться младшему по званию. В агентстве «Шиповник» эта высокая честь принадлежит мне. Сегодня я начала с того, что повторила заданный Гоше вопрос в более развернутом виде:
— Рестаев действительно такой наивный? Искренне верит, что театр — это не «террариум единомышленников», а братство служителей муз? Что, если хаму сделать замечание, ему станет стыдно? И не читает договор, который подписывает, потому что неловко демонстрировать недоверие? Может, он и сдачу в магазине не пересчитывает?
— Никогда, — подтвердил Гоша. — Впрочем, если сдачу дают монетами, он их просто не берет. Порядочные люди мелочь не собирают.
— И договор он, действительно, подписал не читая, — заметил шеф. — А что тебе не нравится, Рита?
— Не то чтобы не нравится… просто странно. Я таких людей не встречала до сих пор, и у меня получается, что он или святой, или очень хорошо притворяется. А учитывая его профессию… значит, притворяется? Но зачем?