— Понятно. Доверие к коллективу, конечно, дело хорошее, но в данном случае… Смотрите, как неприятно получается: или в театр, с завидной регулярностью, проникает некто посторонний…
— Это невозможно! — горячо заверил Рестаев. — У нас на вахте работают исключительно добросовестные люди! Они комара постороннего не пропустят.
Я бы не удержалась и поинтересовалась, имеются ли в театре собственные, местные комары, и как именно на вахте их отличают от комаров посторонних, но шеф человек старой закалки, на мелочи отвлекаться не привык.
— Заходит в ваш кабинет…
— Совершенно невозможно!
— Или, воспользовавшись вашим отсутствием, в кабинет заходит кто-то из сотрудников…
— Абсолютно невозможно!
— И осуществляет хулиганский звонок посредством вашего же телефона, — изящно закруглил шеф.
Я ждала очередного протестующего выкрика, но режиссер почему-то промолчал.
— Если вы передумали и не хотите, чтобы мы продолжили искать этого телефонного хулигана, мы не настаиваем, воля ваша. Мы уважаем ваши чувства и даже не потребуем денег за уже проделанную работу. — Шеф указал на бумагу, которую режиссер все еще нервно сжимал в руке.
— Но он же… он же не перестанет звонить? Как вы считаете?
— Не знаю. Есть, конечно, шанс, что эта забава ему уже надоела или надоест в самое ближайшее время.
— Это возможно, вы правы… Но тогда… Получается, что я так и не узнаю, кто этот негодяй? Мне ведь с этими людьми работать, и что? До конца жизни буду сомневаться в каждом? — Он встал, прошелся по кабинету, потом резко обернулся к Баринову: — А вы действительно так можете? Телефон поставить на прослушку, так это, кажется, называется?
— Можем, но зачем? Номер телефона, с которого звонят, мы уже определили, голос вы все равно узнать не можете… Если на то пошло, логичнее поставить камеру в вашем кабинете, а потом просмотреть запись.
— Ну конечно же! Конечно, это же самое простое решение! Камеру в кабинет, и уже завтра я буду знать… это же не сложно? У вас ведь есть камера? А когда вы сможете ее поставить?
— Да хоть сейчас. Гоша?
— Может, лучше Рита? Меня в театре могут узнать, Андрей Борисович, как я понял, не хочет афишировать…
— Да-да, совершенно не хочу! Конечно, Георгий Александрович, я вас всегда рад видеть, но ведь надо будет как-то объяснить… А Рита, наверное, сможет прийти ко мне в качестве… ну, например…
— В качестве журналистки, — подсказал шеф. — Рита, что скажешь?
— Самый удобный вариант, — согласилась я и объяснила Рестаеву: — Я внештатный корреспондент газеты «Вечерний бульвар».
— Прекрасно! Только давайте не сегодня, сегодня у нас с Феликсом… Феликс Семенович, директор наш, и мы с ним сегодня с министром культуры встречаемся. Феликс будет деньги клянчить, — Андрей Борисович криво улыбнулся, — а я группа поддержки. Так что давайте договоримся на завтра, приходите часов в десять в театр. Мы сейчас репетируем «Горе от ума», сделаете вид, что хотите взять у меня интервью! Вы ведь сумеете сделать вид, что вам интересно?