— Рита? — Андрей Борисович поднял на меня покрасневшие, совершенно больные глаза. — Вы слышали? Эта женщина, врач, она сказала — суицид. Но суицид — это же самоубийство, так?
— Андрей… — Феликс Семенович мягко обнял его за плечи.
— Нет, Феликс, подожди, не мешай мне! Я должен объяснить, а то Рита может вдруг поверить! Рита, поймите, это совершенно нелепое предположение! Галя и самоубийство — это… это… это две вещи несовместные, вот!
— Как будто убийство лучше. — Директор сказал это очень тихо, но Рестаев услышал и, встрепенувшись, горячо возразил:
— Какое убийство? Это невозможно! Галя, она же… чистейший, вы понимаете, светлейший человек! Ее все обожали, вы поговорите с людьми, никто ведь о ней дурного слова не скажет, ни один человек!
Ведущая актриса, жена главного режиссера — у Галины Костровой просто по определению должна быть масса если не врагов, то просто недоброжелателей! Я с сомнением посмотрела на Андрея Борисовича и перевела взгляд на Феликса Семеновича. Он ответил мне кислой улыбкой и пожал плечами. Дескать, не спорить же с человеком в такую минуту. Тем более о покойнице речь.
Так что я тоже только покивала сочувственно и обратилась к директору:
— Полицию уже вызвали, и будет лучше, если все останутся на своих местах.
— Что, простите? — Похоже, стрессовая ситуация подействовала и на него. Конечно, в жизни директора театра нестандартные ситуации не редкость, но убийство, это уже слишком даже для закаленной нервной системы.
— Я говорю: нужно сообщить людям, что никто не должен уходить из театра, полицейские наверняка захотят поговорить с каждым, кто присутствовал на репетиции. И вахтера нужно предупредить, чтобы никого не выпускала.
— Понятно, понятно, конечно, — часто закивал он, — вы правы, это необходимо сделать. Вы займетесь?
— Будет лучше, если это сделаете вы, — мягко возразила я. — Я здесь случайно оказалась, а вы — лицо официальное.
— Ох… — Феликс Семенович потер лоб свободной рукой. — Совсем ничего не соображаю. Конечно, вы правы. Сейчас я… вот только… — Он убрал правую руку с плеч Рестаева и встал.
Андрей Борисович, словно маленький ребенок, тут же ухватил его обеими руками за запястье:
— Куда ты?
— Рита совершенно права: скоро полиция подъедет, надо всех собрать… Риточка, вы побудете пока с Андреем Борисовичем?
— Лучше, если с ним останется кто-то более близкий. — Наверное, со стороны я выгляжу слишком черствой. Да что там, я действительно сильно изменилась за годы работы в «Шиповнике», и чужое горе меня уже не трогает так, как раньше. Но я же профессионал, и моя работа — искать преступников, а не сочувствовать.