Баланс сил изменился, и он был главным.
— Правильно, детка. Я главный. В тот момент, когда я возьму тебя наедине, собираюсь трахать твое тело грубо.
Она тяжело дышала и ахнула, ее киска сжималась вокруг его члена, когда он трахал ее сильнее, чем когда-либо прежде.
— Прикоснись к своей киске. Я хочу, чтобы ты взорвалась на моем члене. Позволь мне услышать тебя, Китти.
Ее пальцы начали играть с клитором, и Стюарт застонал, когда стенки ее киски, казалось, сжались вокруг члена.
— Вот так, детка. Кончи. Я хочу, чтобы ты кончила на моем члене, прежде чем я взорвусь внутри тебя. — Он покусывал ее шею, кусая сильнее за ухо.
Китти ахнула, вскрикнув, и ее рука на ее киске заработала намного сильнее.
— Я кончаю, Стюарт.
Вбиваясь в ее киску Стюарт почувствовал, как возрастает его собственное освобождение.
— Китти Эванс, ты моя, как и я твой. Ничто не разлучит нас. Я спариваюсь с тобой. Пожалуйста, прими мою жизнь и мою защиту как свою.
Он укусил ее шею прямо над пульсом и продолжал толкаться внутри нее.
— Да, я принимаю твое утверждение и твою любовь, — выпалила она слова. Они были достаточно громкими, чтобы он мог услышать. Стюарт отстранился, прижимая свое запястье, которое только что разрезал, к ее губам. Она проглотила капающую кровь, и Стюарт кончил в тесноту ее киски.
Его братья подошли ближе, взяли ее кровь и укрепили связь. С каждой луной связь с Китти усиливалась. Он почувствовал ее освобождение, ее потребность, ее страх и ее любовь ко всем им. Эта луна дала им понимание ее чувств.
Это вскоре закончится. Голос Тома вторгся в его разум, и Стюарт держался за Китти, не желая отпускать.
— Иди, Стюарт, ты должен идти.
Он держал ее немного крепче, и взглянул вверх, когда Марк и Джой шагнули вперед.
— Заботьтесь о ней. Любите ее.
— Будем. — Оба брата говорили в унисон.
Кивнув головой, Стюарт отстранился от нее, войдя в лес, прежде чем измениться в волка. Он оставил ее позади, ненавидя тот факт, что ему пришлось ждать еще одну луну, прежде чем он мог по-настоящему называть ее своей.
* * *
Китти закончила расчесывать волосы на кровати. Она не хотела выбирать ни кровать Марка, ни Джоя после того, как они принесли ее внутрь. Эта комната была ее собственной, и ее собственная одежда была внутри гардероба.
Кто-то постучал в дверь, и она попросила их войти. Она была удивлена, увидев, что Том вошел в ее комнату.
— Не возражаешь, если я войду?
— Я сказала, что можешь. Помнишь, это твой дом. Это все твое.
Китти положила расческу. В последние несколько месяцев она носила пеньюар или одну из рубашек мужчин. Сегодня она остановилась на простой пижаме. Китти почувствовала, холод, грусть и одиночество.