Она уставилась на ворона. Время в Нейте пролетело незаметно. Прошло больше месяца, а она ни на шаг не приблизилась к поиску доказательств предполагаемых преступлений Шилхары. Камбрия с нетерпением ждал вестей. Мартисе было нечего рассказывать, только что все эти дни над поместьем висела звезда Скверны, а маг старательно игнорировал её присутствие. Епископу, возможно, интересно узнать, что теперь его слуге предоставлен доступ в библиотеку, но это пока мало что давало, кроме того, что ей поставлена задача найти ритуал убийства, который мог бы уничтожить бога. Всё лучше, чем ничего.
С сотнями, если не тысячами ворон, обитающих в роще, невозможно сказать, поблизости ли где-то вестник Камбрии в ожидании условного сигнала. Если бы только епископ выбрал другой способ позвать Михея. Хотя Мартиса одарена голосом, который гипнотизировал толпу, она не могла взять ни одной ноты. Ашеровские служанки умоляли её не раскрывать рта вместе с ними, когда они валяли шерсть, давили оливки или выполняли бесконечные поручения в огромном поместье. Да и охотничьи псы всегда поднимали вой, стоило ей затянуть песню.
Она пожала плечами. Это Камбрия придумал спеть птице, чтобы призвать её, а она — послушная рабыня. Мартиса спустилась на две ступеньки и заглянула под ветки. Роща была тиха и пуста. Шилхара собирал апельсины в другом углу сада, а Гарн готовил обед. Она одна, если не считать ворона, любезно оставившего ей подарочек на шляпе. Мартиса понадеялась, что птица пробудет на этой ветке достаточно долго, чтобы услышать первые звуки её колыбельной. Достойная месть.
Она снова взобралась на дерево, на этот раз радуясь укрытию. Опёршись на лестницу, прочистила горло и спела первый припев колыбельной Нантери. Как и предсказывала, ворон быстро покинул свой насест и улетел. Ни одна птица не вернулась занять освободившееся местечко. Мартиса допела колыбельную, морщась от фальшивых нот, срывающихся с губ, и стала ждать. Михей всё не прилетал. Она попробовала снова, чуть громче. Ворон-посланник так и не объявился. В третьей попытке Мартиса почти выкрикивая слова. Где-то вдалеке завыл Каель.
На середине второго припева, почти охрипнув от усилий, Мартиса не расслышала, как к ней подкрались, пока ветви вокруг неё не задрожали. Она вскрикнула от удивления, когда лестница ударилась о поддерживающую её ветку. Листья зашелестели и раздвинулись, обнажая острые пыльные черты Шилхары. Его глаза расширились от изумления и ужаса. Он взобрался на дерево и балансировал на толстой ветке прямо под ней. Благодаря росту он смотрел ей прямо в глаза, не задирая голову, и Мартиса покраснела от ужаса, написанного на его лице.