«Интересно».
Гарн был дружелюбен с ней с того самого момента, как она пересекла ворота внутреннего двора, но она ничего не знала о его прошлом: есть ли у него семья, как он оказался в Нейте, даже, сколько ему лет.
— Ты далеко от дома, Гарн. Как давно ты служишь в Нейте?
Он перекинул поводья в одну руку и поднял свободную ладонь, показывая сначала пять пальцев, а потом три. Восемь лет. С точки зрения рабства, восемь — не такой уж большой срок. То, как два таких разных человека встретились и сумели ужиться в относительной гармонии, озадачивало её. Шилхара, часто молчаливый и недружелюбный, явно не из тех, кто ищет компании. Гарн, хотя и помогал магу и заботился о нём, никогда не проявлял подобострастия. Эти двое скорее вели себя как друзья и равные, чем как хозяин и слуга. Если бы Шилхара не храпел у них за спиной, она могла бы спросить, как Гарн поступил на службу в Нейт.
Гарн оглянулся через плечо на спящего чародея. Мартиса сделала то же самое. Храп прекратился, и на этот раз Шилхара открыл оба глаза.
— Мы с Гарном сидели в одной камере. — Его губы дрогнули. — За преступления, о которых лучше не рассказывать. Я вышел на свободу с помощью нескольких угроз и удачных взяток местному судье. Гарна же ждала встреча с палачом. Мне нужен был слуга. Ему нужно было жить. Я выкупил его из рабства и отпустил на свободу. С тех пор он всегда со мной.
Ошеломлённая этим откровением Мартиса уставилась на своего учителя, а потом на Гарна. Великан подмигнул и щёлкнул вожжами, чтобы Комарик пошёл быстрее.
Шилхара спас Гарна, освободил только потому, что мог. Мысли Мартисы путались. Её представления о нравственности, искуплении и справедливости поколебались.
«Как я могу пожертвовать этим человеком ради собственной свободы? А разве у меня есть выбор?»
Она сидела тихо, погружённая в думы, пока Гарн не протянул ей одну из медовых лепёшек, приготовленных им на завтрак. Хотя у него больше не было языка, он всё ещё мог напевать. Она узнала мелодию из своего детства, племенную песнь, которую затягивала кухарка-курманка в Ашере, когда месила тесто. Воспоминание заставило Мартису улыбнуться.
Залитая солнцем кухня Бендевин очень напоминала кухню Гарна, но там постоянно бурлила жизнь. Запахи пекущегося хлеба и булькающего рагу, спор и смех слуг, а над всем этим шумом спокойное пение Бендевин за работой.
Веки Мартисы отяжелели. Убаюканная монотонной мелодией и уверенной походкой Комарика она прислонилась к руке Гарна и задремала.
Её разбудил сильный толчок, и Мартиса выпрямилась. Гарн улыбнулся и похлопал её по плечу, прежде чем спрыгнуть с облучка.