Взволнованный внезапным нападением Балиан едва не выругался, но тут же побледнел, увидев спасителя Мартисы.
— Ах, прости. Я не знал, что ты здесь со своим мужчиной.
Её так и искушало не разубеждать его. Столкнувшись с очевидной защитной позой Гарна и предупреждающим взглядом, Балиан перебросится с ней парой фраз и растворится в толпе. Красавчик — да. Храбрец — отнюдь нет.
И всё же любопытство взяло верх над разумностью. Мужчина, который познакомил её с чувственными удовольствиями плоти и изливал в уши ложь о вере и обожании, не слишком высоко взлетел за все эти годы. Когда-то Балиан служил конюхом в Ашере, но он лелеял огромные надежды, как отправится в путешествие и разбогатеет. Его одежда, такая же поношенная, как и у неё, доказывала, что он не преуспел в своём начинании.
— Гарн — мой друг. — Она коснулась руки великана. — Всё в порядке. Я его знаю.
Гарн колебался, но медленно отступил на достаточное расстояние, чтобы дать ей поговорить без посторонних ушей, но всё же успеть броситься на помощь в случае необходимости.
Балиан настороженно смотрел на Гарна, готовясь пуститься наутёк, если великан внезапно повернётся к нему. Поняв, что тот не обращает на него ни малейшего внимания, Балиан одарил Мартису игривой улыбкой.
— Ты совсем не изменилась, Мартиса. Всё ещё служишь Ашеру?
— Да, но на лето меня отправили в другой дом.
Он заглянул ей через плечо и огляделся с притворным любопытством.
— Ни мужа, ни детей, цепляющихся за юбки? А, погоди. Тебе ведь нельзя выходить замуж.
Мартиса смотрела на него, не сводя глаз. Балиан всегда знал, как ужалить.
— А ты, Балиан? Ты оставил Ашер, чтобы разбогатеть.
Он покраснел под её насмешливым взглядом, который, как она знала, пришёлся бы по вкусу Шилхаре.
«Что я когда-то находила в этом слабом, высокомерном павлине?»
— Неужели мир оказался недобрым?
Светлые черты лица стали уродливыми.
— Поласковее, чем с тобой. Я всё ещё свободный человек. — Он выдержал паузу, одарив её тем же презрительным взглядом, которым она одарила его. — Иногда я не понимаю, зачем вообще разделил с тобой ложе.
В своё время такие слова могли её ранить. Теперь она не чувствовала ничего, кроме лёгкого раздражения от его бахвальства.
— Ты переспал со мной, потому что «у меня тело красивее, чем у самой дорогой гурии и голос, который заставил тебя кончить». По крайней мере, кажется, это были твои слова. Ты хвастался перед друзьями в пьяном угаре. В то время ты еле ворочал языком.
Её резкий ответ и отсутствие реакции лишили его дара речи. Вскоре он пришёл в себя и сделал предположение, которое превратило его оскорбление в ложь.