Как и все улицы в Тиреграде, эта вывела нас на набережную. Ох, как красиво здесь, какие цвета… С воздуха море выглядело серебристым, а с земли… Все оттенки изумрудного, бирюзового, синего укладывались слоями один на другой и постепенно растворялись в белизне неба. Я ненадолго обратилась в ощущения, вдохнула воздух, наполненный запахом горячей соли, прислушалась к плеску воды и крику птиц. Волны и розовый песок манили.
– В выходные отвезу вас на остров, арендованный институтом. Там можно будет искупаться в спокойной обстановке.
Отличная идея, потому что мне отчего-то не по-аристократически тянуло последовать примеру воленстирской ребятни, резвящейся на пляже. Подавив в себе глупые желания, я отправилась с Лексом в ресторан неподалеку.
Заведение, разумеется, оказалось шикарным, наверное, послы в другие не ходят. На тенистой террасе, скрытой от прохожих пологом из желтых цветов, в отдалении друг от друга стояли столы, застеленные шелковыми скатертями, вокруг них были расставлены уютные высокие кресла, приборы отливали золотом, а официант щеголял в белоснежной форме.
Принесли чай и меню. В последний раз мы с Максом отмечали в ресторане канун Темной ночи, нашу новую счастливую жизнь… С тех пор я даже не обедала нормально, просто перехватывала на ходу какое-нибудь печенье либо шоколадку. Сейчас есть тоже не особенно хотелось. И расхотелось совсем, когда я глянула на цены.
Возможно, Лекс специально издевался над моим кошельком? Еще в бутике он намекал, что не прочь помочь мне с оплатой, что в Воленстире так принято, но получил категорический отказ и упорствовать не стал.
Опасаясь прослыть убогой беднотой, я заказала сок и огромный скрученный тост с сыром. Мой опекун отсутствием аппетита не страдал и вскоре уплетал незнакомое блюдо из мяса и риса.
Закончив пить чай, я пододвинула к себе тост и перешла к делу.
– Вы обещали рассказать мне про прививку. И почему о ней не следует упоминать.
Лорд отложил вилку и нож, промокнул губы кружевной салфеткой и лишь потом спросил:
– Знаете, почему женщины в Воленстире неприкосновенны, Флориан? Почему переспать с чужой женой – это все равно что бросить смертельный вызов ее мужу?
А действительно, почему? Не дождавшись ответа, Лекс продолжил:
– Воленстирцы – это другой человеческий вид. Их физиология отличается от регесторской или рорской своей токсичностью, о последствиях которой вам еще в школе говорили. Но потеря памяти не самое страшное, что может приключиться с воленстиркой после первой брачной ночи. Во время близости происходит глобальная мутация ее энергетических полей, даже старые слепки аур перестают работать. Мужской токсин пропитывает ее тело, настраивает его на нового господина, тем самым позволяя тому влиять на нее и одновременно отпугивая других самцов. А теперь подумайте, что случится, если в лоно такой женщины каким-то образом попадет уже чужое семя?