Вот только остальные и не подумали лезть в драку. Видать, тоже мудрые. Ну или пугливые. Едва укрывшийся подал сигнал тревоги, как от городища послышались сначала встревоженные выкрики, а потом топот не меньше десятка лошадей.
Несколько секунд спустя Михаил заметил всадников, несущихся во весь опор в сторону недалекой опушки леса. Вскинул лук и послал вдогонку стрелу. Дистанция порядка ста пятидесяти метров. Далековато. С ним в стрельбе из лука, конечно, мало кто сравнится. И стрелы в саадаке не из обоза, а лично выделаны. Только и мишень не стоит на месте. Так что попасть он вроде и попал, но в то же время сразу понял, что лишь ранил одного из всадников. Впрочем, придал ускорение как ему, так и остальным. И то хлеб.
В основном население успело убежать и укрыться в городище на окраине деревни, обкопанном неглубоким рвом и окруженном частоколом. Взять в ограду всю деревеньку больно уж хлопотно, вот и построили небольшое укрепление с вышкой и наблюдателем. Там же хранили какое-никакое оружие, преимущественно копья.
Опасность приметили поздно. Но тем не менее жители успели сбежать под ненадежную защиту стен. Только семье Прокопа и не повезло, так как враги пришли именно со стороны его дома. Трое остались разобраться с пленниками, остальные прошли к городищу, примериваясь к нему и размышляя, стоит ли терять время на возню с местными жителями. Вот тут-то Романов и появился.
Все задуманное Архипом прошло как по писаному. Офицеры, приведенные по приказу пленного сотника, довольно быстро сообразили, что к чему. В любом подразделении, каким бы монолитным оно ни выглядело со стороны, всегда имеются свои противоречия и противоборствующие группировки. Иное дело, что напоказ это не выставляется и сор из избы не выносится.
Очень скоро бывшие пленники подтянули своих сторонников, и уже через пару часов контроль над полком был полностью восстановлен. Вот если бы пришлые попытались проделать нечто подобное и призвать надельников оставаться верными присяге, то из этого скорее всего ничего не получилось бы. Но когда перед личным составом выходят боевые товарищи, то отношение к их словам уже совсем иное. Конечно, тут немало зависит еще и от красноречия, но нашелся такой среди сотников.
И уж тем более дело пошло на лад, когда перед воинами повинились сами воевода и тысячник. Трудно им было не отвечать правдиво на вопросы, приняв на грудь зелье правды. Оно конечно, говорили они негромко. Но находящиеся в первых рядах все слышали и передали другим. Запираться глупо, все уже и так известно, поэтому и сработало средство как надо.