Михаил ухмыльнулся и уронил щит на снег. Ему нужно было освободить руку, которая тут же нащупала одну из трубочек на поясе. Еще одно спецсредство, выведанное у какой-то знахарки бывшим его главным безопасником Борисом.
Сунув трубочку в рот, Михаил плюнул стрелкой, которая, пролетев шесть метров, вонзилась Ждану в щеку. От неожиданного укола он вздрогнул и непроизвольно поднял руку к лицу, едва нащупав практически невесомый снаряд.
Горазд и Добролюб еще не поняли, что именно произошло, но сообразили, что дело нечисто, а потому устремились в атаку, не дожидаясь Звана. А вот Ждан вдруг ощутил, что с каждым мгновением тело слушается его все хуже.
Два кнута – это, конечно, не один. Но для достаточно ловкого воя, даже при одновременной атаке с разных направлений, все же не так опасны. Разумеется, если он этого ожидает. Романов сумел перерезать плетеную кожу, не дав ей оплести его. И, в свою очередь, атаковал противников мечом.
Те, не будучи в этот момент вооруженными, вынуждены были податься назад. Им нужно было только одно лишнее мгновение, чтобы выхватить клинки. Ровно столько же времени потребовалось Михаилу, чтобы сунуть в рот очередную трубку.
Сталь сошлась, оглашая утренний лес глухим звоном, звук которого практически мгновенно поглотил мороз. Михаил отбил атаку Горазда, увернулся от выпада Добролюба и, на мгновение обернувшись к нему, плюнул в него отравленной стрелкой. Все. Теперь яду нужно всего лишь пару-тройку секунд, чтобы начать свое коварное действие.
Горазд по габаритам немногим уступал своему товарищу, а потому нечего было и мечтать о том, чтобы быстро выключить его. Во всяком случае, честным приемом. Но кто думает о честной схватке, когда на кону стоит жизнь. Пришлось бы, так Михаил зубами вцепился бы в причинное место противника. Но в этом не возникло надобности. Оказалось достаточно врезать по хозяйству десятника ногой. Крепкий мужик, тонко подвывая, скрутился в рогалик и повалился в снег.
Набегающего Звана Михаил встретил стрелкой, пропитанной ядом. В запасе осталась последняя трубочка. Ну да и ее в дело пустил, целясь в открытую шею скрючившегося Горазда. Все. Теперь никуда не денется, а пока суд да дело, направился к Ксении. Уж больно не понравилось ему, как она упала. Ну чисто мешок с картошкой.
К счастью, пульс был в наличии, его полнота и частота внушали оптимизм. Взрезал веревки, похлестал женщину по щекам. Ее ресницы затрепетали, а потом веки приподнялись. Затуманенный взгляд постепенно прояснился, и в нем появилось узнавание.
– Михайло? – не веря своим глазам, произнесла она.