Дверь отворилась, и в помещение вошел сам боярин. А ничего так, молодцом выглядит. Шестьдесят пять – это возраст. И уж тем более в этом времени. Впрочем, справедливости ради, если не подхватить какую хроническую болячку, то прожить получится долгую жизнь. У Данилы со здоровьем порядок, организм не испорчен плодами цивилизации. Да он в походе еще и молодым фору даст. Даже не раздобрел с годами, все такой же поджарый.
– Ну, здрав будь, друг любезный, – окинув пленника взглядом, произнес Строев.
– И тебе не хворать, – ответил Романов.
И тут же пришлось приложить некоторые усилия, чтобы справиться с дурнотой. Есть в башке мозги или нет, но сотрясение имеет место быть. Ну и здоров же этот боров.
– Ты кто будешь? – продолжал интересоваться хозяин городка.
– Михайло.
– Ну, это я ведаю. Как и то, что ты из ляхов. Только спрашиваю-то я не о том. Кто ты таков? Какой родней доводишься княжескому роду Романовых? И за какой такой надобностью тебя прислал ко мне боярин Мечников?
Надо же. Получается, Михаил напрасно чувствовал себя в безопасности, общаясь с Ксенией. Похоже, их все же подслушивали. Так как о родстве с Романовыми он сказал лишь единожды, в беседе с Ксенией за столом. Вообще-то такое попросту нереально, если только тут не научились делать подслушивающую аппаратуру. Бред. Но как-то же он узнал.
– Чего молчишь?
– Да вот думаю, откуда ты взял, что я родня князю Романову и что прислал меня Мечников.
– Не ты здесь задаешь вопросы. Но я отвечу. О родстве ты и сам сказывал, меньше часу назад. А что до Федора Акимовича, так ить никто не использует тех зелий и отваров, что были при тебе, кроме его да моих людей. Рецепты их – тайна за семью печатями. И вообще, то, что они есть, даже из наших людей ведают далеко не все. А тут при тебе весь набор. Парализующий яд, настойка дурмана, противоядие, зелье правды и девка для верности. Так чего хотел, Мечников?
– Мечников – ничего. А вот мне хотелось бы знать, что стряслось двадцать лет назад в Пограничном, – глядя прямо в глаза Даниле, произнес Михаил.
– Ну так и спросил бы Федора Акимовича. Уж кому ведать о том, как не ему.
– Не он предал князя Петра.
– Ох, сынок, сынок, не тебе мне говорить о предательстве. Я и двадцать лет назад не испугался выйти перед народом, да сказать о том. И сейчас живу не особо таясь, хотя и имею опаску на предмет мести. Только от пограничников или Романовых беды уже давно не жду. А вот от кого иного, так очень даже может быть. За годы ничего не изменилось. Предал я Петра, потому как он умыслил измену. Решил порушить то, на что батюшка его жизнь положил. Да и мы, грешные, потрудились, сил не жалеючи. Не предай я тогда Петра, и не было бы сегодня единой Руси.