– Могу ли я забрать причитающиеся мне трофеи?
– Все, что на павшем, твое, – вновь подтвердил князь.
Михаил забросил щит за спину, склонился над убитым и снял два кошеля. Кто бы сомневался, что Милош никому не доверит свое серебро. Уж больно жаден. Н-да. Слишком хорошего мнения о нем был Лешек. Кольчуга практически не пострадала, а потому в стоимости потеряла совсем немного. А если самостоятельно подлатать, то и того не будет. Снять ее оказалось делом нескольких секунд.
– Кто позаботится о погибшем? – поинтересовался Михаил, поднимаясь с колена.
– Его холопы и позаботятся, коль скоро они тут, – пожал плечами князь.
– А кто теперь будет владетелем его земель?
– Наследников у него нет, так что земли и холопы отойдут в княжью казну.
– Могу ли я выкупить семью этой женщины?
– Зачем тебе это, если ты не Лешек?
– Я уже многие годы честно торгую своей кровью и проливаю чужую. Серебро легко приходит в мои руки и течет сквозь пальцы. Так отчего бы и не помочь той, которая, похоже, лишилась опоры в жизни. Ну и коль скоро я так похож на ее мужа, выкуплю, помогу купить все нужное для хозяйства, – Михаил подбросил на ладони оба мешочка с монетами, – и осядут они вольными пахарями.
– Желаешь обзавестись своим домом?
– Не-эт, князь. Вот уж к чему у меня не лежит душа, так это к пашне. Но сын этой молодки, почитай, уже взрослый муж, так что управится с хозяйством.
– Женщина, сколько у тебя детей? – поинтересовался князь.
– Есть еще сын тринадцати лет, да две дочки помладше.
– Ясно. Пятьсот дирхем, – озвучил сумму выкупа Владислав.
Не ломит цену. Понимает, что воин собирается выделить еще и деньги на обзаведение хозяйством. Глядишь, появится хутор с вольными пахарями, отчего казне опять прибыток. Михаила же устраивало то, что он окончательно закроет вопрос с семьей реципиента и больше не будет об этом вспоминать. Дальше сами. Его совесть чиста.
– Кому занести серебро? – поинтересовался он.
– Казначею, – уже потеряв интерес к происходящему, ответил князь.
Поднялся и удалился в свои палаты. Княжий суд закончился, а потому и народ начал разбредаться. К телу Милоша подошли его холопы. Михаил протянул им несколько монет, чтобы все сделали по-христиански.
– Дурья башка, а ить я его предупреждал, – провожая взглядом холопов, уносящих труп, произнес приблизившийся Зван.
– Каждый сам кузнец своей судьбы, – пожал плечами Романов.
– Я вот чего думаю-то, Михайло… Если ты не Лешек, то на хрена тебе сдалась его баба и дети? – не без любопытства спросил балагур.
– Так сказал уж. Меня носит по белу свету, как ветер лист. Ни тепло от меня никому, ни холодно. А так хоть что-то за спиной останется. Пусть и не мое.